Shooroombooroom
ооочень старый рассказ. ни о чем в принципе. найден на завалах дисков и являлся продолжением "яна". написан был кажется в конце 2002 года - может 2003.
сыграй мне туманно
«О, м г», это всё, что я мог сказать в данном случае. Передо мной по улочке между дворами шагала огромная попа. Благо бы она принадлежала женщине, которой далеко за,… но нет! Попа необъятных размеров, затянутая в светло-голубые джинсы, принадлежала молодой, даже красивой, как оказалось, когда она ненароком обернулась, девчонке. Не успел я прийти в себя, как мне навстречу прошагала ещё одна огромная молодая попа, на этот раз, непонятно каким волшебством всунутая (прошу прощения за нелепое слово), в чёрные шёлковые капри. Это было издевательство над моими нежными эстетическими взглядами, посему я решил не вертеть головой по сторонам, хмуро уставился себе под ноги, и такой вот букой вошёл в свой дом, милый дом.
Пока я раскидывал покупки по полкам холодильника, у меня в голове всё ещё вертелись отнюдь не литературные и уж далеко не лирические мысли. Я просто не мог понять, откуда на улицах такое количество прекрасных девушек с такими ужасными попами. Живём пока в России, Слава Богу, а не в Америке, девчонки у нас должны быть самыми красивыми, конечно, и самыми стройными, учитывая все особенности жизни на нашей многострадальной родине. Но, увы и ах, теперь на каждом углу многочисленные макдональдсы, крошки-картошки, кофейни, кафешки, бары, бистро, рестораны и прочая, и прочая. Да, на каждом углу и на голове друг у друга. Вообще, создаётся впечатление, что общепитов у нас больше, чем самих людей. Я твёрдо уверен, это диверсия. Мировая диверсия против российских девчонок, которые за сочный гамбургер будут готовы продать родину. Какой я умный, правда?
А впрочем, не имеет значения, что я там вообще думал и делал. Эта история не про меня, а про моего друга Бублика. Ещё его ласково можно называть Булочкой, хотя не думаю, что он это одобрит. Есть ведь у него нормальное человеческое имя – Булат. Но нет, он-то придумывает себе пижонские псевдонимы, вроде - Фокстрот или господин ДеБаширов; мой друг работает на радио, положение, наверное, обязывает. Будь он немного более оригинален, его любимой фразой стала бы «Сыграй мне «Туманно». Смотрели этот фильм? Он тоже не смотрел. Он, как всегда впереди планеты всей. Это только меня тянет на всякое старьё. Я считаю это старьё очень качественным и душевным. Опять я о себе, да? Какой я нескромный.
Одной большой истории никогда не получается. Получается много маленьких. По сути, вся наша жизнь состоит из энного количества маленьких историй, которые порой связаны, порой вытекают друг из друга, а порой вообще, вроде не имеют к нам никакого отношения. Что из этого следует? Из этого следует то, что все истории я должен сейчас начинать со слов: «Однажды Бублик решил, возомнил, подумал, сделал, пошёл, послал, et cetera…». Но это в идеале, конечно. Никогда не получается у нас то, что больше всего хочется. Тем не менее…
Однажды Бублик решил, что его Настоящая Мечта – это работать на радиостанции, и чтобы бесконечные эфиры, чтобы толпы поклонников, мировая слава, ха. При этом он просто мечтал, даже скорее просто хотел поступить на истфак. Теперь объясните мне, глупому, как в одной голове может уживаться пыль веков, любовь к таинственным музам истории, и довольно пошленькая тяга к интерактивным разговорам с поклонницами школьного возраста. Что в результате? Он два года подряд заваливает вступительные экзамены, зато атакует радиоэфиры и становится широко известным в узких кругах, проходит, наконец-то, кастинг и получает… место редактора новостей, вместо вожделенной роли «всеми любимого» ди-джея. Для непосвящённых, редактор – это такой человек, который до рези в глазах, выискивает в Интернете новости, потом подгоняет всё под формат станции и отдаёт это на читку ди-джею. Очень интересно, да? Впрочем, он остался широко известен в узких кругах, но не думаю, что хотел он именно этого, и естественно, его амбиции остались неудовлетворёнными.
Вот на этом самом месте! Зазвонил телефон. Банально, да? Кто говорит? Слон. На самом деле, он звонил довольно настойчиво. Не знаю, как другие, но я по звонку умею определять - настойчиво или нет, важно или нет, снимать трубку или нет. На этот раз пришлось ответить.
- Алло?
- Привет, Ян.
- О… пока!
- Нет, нет. У меня, действительно важные новости.
- Булочка, не хочется тебя расстраивать, но я действительно занят.
- Но я только на минутку.
- Твоя минутка длится полчаса, как минимум. Что там у тебя?
- Сероп повысил мне зарплату, но я всё равно от них уйду.
- Поздравляю. Что так?
- Меня позвали на «Булгар». А у них условия лучше.
- О, решил продать родную станцию за тридцать серебреников, Иуда?
- Нет, конечно. Здесь дело в отношениях.
- А, ну да, конечно. А что станции такие местечковые выбираешь? Ты моё отношение к ним знаешь. Даже смысла нет повторять. Или есть?
- Я всё помню, ты просто не понимаешь их специфики.
- О какой специфике речь? У них даже своего формата нет, всё для всех, блин. Меняешь шило на мыло, или часы на трусы, как говорит моя мама.
- В тебе ни капли патриотизма.
- Наоборот. Я – патриот, люблю людей, именно поэтому борюсь за качество. Нечего им, бедным, под видом «своего родного», втюхивать гавно. За державных обидно, короче говоря. Впрочем, наше время истекло. Я же жутко занят.
- А что делаешь?
- Это уже секрет.
- Ну ладно, вопрос о радио открыт, да?
- Сыграй мне «Туманно», Бублз…
- Что?
- Пока, говорю.
Он, конечно, продолжал что-то говорить, но я уже положил трубку. Если этого не сделать, он увлечёт ещё одной темой для спора, и разговор затянется на час, а то и больше. Первое время я «покупался», мне было неудобно первым бросать трубку. Теперь я делаю это абсолютно спокойно. Лично я не могу долго говорить по телефону, эта коробочка стоит на столе исключительно для деловых разговоров, не дольше пяти минут. По-моему, лучше договорится о встрече, чем выяснять какие-то важные вопросы или обсуждать животрепещущие темы, бубня что-то в трубку, уставившись на стену. Но, Бублик порой заводит, честное слово. И тогда, мало того, что я трачу свои драгоценные часы в спорах по-телефону, так я ещё начинаю нервничать и изрыгать в трубку проклятия, могу и телефон покалечить в худшем случае, представляя на его месте Бублика. Мне порой кажется, что он знает о своей особенности вот так, на раз, довести человека до бешенства, и собственный инстинкт самосохранения подсказывает ему, что, несомненно, лучше общаться по-телефону, вдали от оппонента. Поколотят ещё…
Если так, то очень разумно с его стороны, хотя я всё же предпочитаю встречи. Но так вот исторически сложилось, что мы практически не встречаемся, и всё наше общение сводится к телефонным разговорам и письмам. Письма… это такие гигантские, не побоюсь этого слова, шедевриальные послания. Они меня вполне устраивают, особенно в том плане, что не возникает ежеминутного желания запустить чем-нибудь в собеседника, т.е. в Бублика. Есть возможность спокойно и обстоятельно изложить свои мысли, а также с должным спокойствием прочесть его экзирсизы на бумаге. Довольно странное увлечение для двадцатидвухлетних сапиенсов начала 21 века, да? Тем более, если принять во внимание наличие скоростной электронной почты. Но нет, нам милей терзать работниц почты, дабы не зря, бедные и несчастные, получали свои грошовые зарплаты, которые я склонен называть подачками от зажравшегося государства.
Вообще, эта история – это своего рода опыт, будет ли интересно читать сплошь воспоминания и телефонные разговоры. Вижу, как поморщился кто-то – «Ну-у-у, это не детектив, ни экшн, зачем же нужно тратить на это время?» Даже не знаю, что и сказать в своё оправдание. Разве что, после того как я проводил Тыкву в монастырь, моя личная жизнь стала более бурной. И более серьёзной. Так что некоторые подробности о моей жизни тоже будут иметь место быть. Вот такой я не русский.
М-да, да простит меня Бублик, история будет не столько о нём, значит, сколько о его месте в моей жизни.
Телефон опять зазвонил, на этот раз более мягко. Всё-таки, надеюсь, это не словоохотливое чудовище, по имени Булат. И с надеждой поднимаю трубку.
- Да?
- Ян, привет.
- Моё сердце уже трепещет.
- Чем занимаешься?
- Сижу, страдаю и жду твоего звонка.
- Дождался. Планы?
- Всё, что хочешь.
- Тогда, «Авиатор».
- Сарай, Лиса.
- Пижон, этот сарай весь город, между прочим, любит.
- Какой город? Тусовка в пятьдесят человек, ты хотела сказать?
- Угу.
- Туда им и дорога, околоушникам.
- Злюка.
- Может, всё-таки в другой клуб поедем?
- Ну, понимаешь, сегодня в «Авиаторе» вообщем, определённый пати, там будет Ваня…
- Ох уж твой Ваня. Ну ладно, заеду часов в десять, как стемнеет.
- Спасибо, киса. Я тебя люблю.
- Если бы.… Ну, пока.
- До встречи.
Это была моя подружка. У нас отличные отношения. Она плачется мне в жилетку, а я ей. А когда грустно и одиноко, можно прошвырнуться по клубам или кинотеатрам и паркам. Может, когда-нибудь, мне захочется увидеть в ней женщину, а не бесполого товарища. Но пока это совершенно нереально.
До десяти вечера времени ещё невыносимо много, поэтому предадимся воспоминаниям о Бублике. Не должен такой человек пропадать для истории.
Однажды Бублик решил поменять амплуа. Нет, он не ушёл с радио, он никогда оттуда не уйдёт, поскольку в других местах требуется, как минимум, средне-специальное образование, если уж нет высшего. Просто Бублик, в пылу предвыборных баталий первого тура, написал пару статей на политические темы и выложил их в сети. Их читали, комментировали, успех Булочку вдохновил так, что он решил стать великим политтехнологом или «чёрным пиарщиком», как он сам выразился. Представляю… нежный, хрупкий Булочка – акула пиара. А где же наши зубки? Какие у нас зубки!
Вы можете подумать, что я насмехаюсь над своим другом. Не-е-ет, как вы могли такое подумать! На самом деле, я его очень люблю, как и всех моих друзей, просто я так вот проявляю свою любовь. Они ведь меня знают, поэтому и терпят. И вообще, есть такая категория людей как скрытые мазохисты. Человек тебе никогда не скажет, да и себе навряд ли признается, что ему нравится страдать, но после страданий жить становится гораздо приятней и легче, и сама жизнь играет новыми красками. Очень многим людям необходимо страдать, как я заметил, многие даже начинают выдумывать себе проблемы, лишь бы пожалеть себя, бедного, несчастного. Звонит такой страдалец на радио, в ночной эфир, и просит со слезами в голосе: «Сыграй мне «Туманно».
М-да. Вот и Бублик, сколько я помню, за всё время нашего общения безропотно выслушивал все мои издевательства, по-нашему – стебания, по поводу и без. Тактичный, добрейший и нежнейший Булочка просто меня всегда терпел. Нет, чтобы послать меня, куда подальше… Видно такая у меня, у ничтожества, судьба, - я окружён благороднейшими созданиями.
Да чтож такое, Господи!!!
- Алло!
- Ты сейчас упадёшь!
- Я сижу, Булат.
- Сероп узнал, что я ухожу! Такой скандал!
- Давай, может потом? Я же говорил, что занят.
- Но мне ужасно хочется поделиться!
- Хочешь, встретимся сегодня? Мы с Лисой идём в «Авиатор».
- Ты же знаешь, я не хожу в клубы. Между прочим, я тебе с работы звоню, хочешь, поставлю для тебя какую-нибудь песню в эфире?
- Ага, сыграй мне «Туманно».
- Что?
- Ничего. Ты же знаешь, я не слушаю ваше колхозное радио.
- Пижон.
- А мы с тобой вообще разные. Давай не будем общаться. Честное слово, это бессмысленное какое-то общение.
- Ой, не в духе, так бы и сказал. Ладно, не буду отвлекать.
- Ты, давай, письмо пиши, всё равно тебе там делать нечего.
- Нет-нет, времени пока нет совершенно, сутки работаю, а завтра мы с Вероникой договорились пойти погулять по городу.
- А, ну да, конечно, - Вероника. А должно быть, очень романтично гулять вдоль загазованных улиц, да?
- Ты, как всегда ничего не понимаешь.
- Ну, куда уж мне. Ладно, созвонимся на днях.
- Хорошо, пока.
Надо же, как быстро на этот раз всё закончилось, он даже первый попрощался. Поймите правильно моё удивление. Вот, например, я люблю писать, можно сказать, что я графоман. А Бублик любит говорить, говорить, говорить.… Говорить много, замысловато, витиевато. Он ходячий токмэн, говорящая голова (помните – токин хэдз?). Он – цунами, тайфун, ниагарский водопад. Если Бублик в настроении, он – стихийное бедствие, спасайся, кто может, кто не успел, я не виноват. Добрый мальчик.
Когда мы с Лисой прибыли в «Авиатор», я сразу понял, что ночка предстоит ещё та. Увидев там всю так называемую тусовку, я просто решил напиться. Лиса меня вероломно бросила, переметнувшись в стан врага. Её безответная любовь Иван присутствовал там со своей бессменной подружкой Шушей, не оставляя Лисе никаких шансов. Впрочем, там все всегда всё про всех знали, что не мешало им лицемерно улыбаться друг другу, обниматься, целоваться и говорить приятности. Я кисло улыбнулся Нойзу и его Ольке, душевно поприветствовал Настю, проигнорировав её дружка Космоса, и вообще демонстративно отвернулся от МС Тима.
В этот самый момент в клубе появились Гарик и Эйген, звёзды ТВ-программы «КультPROсвет». Всё внимание переключилось на них: бурные аплодисменты, овации, истерические объятия, оргазмические поцелуи, ха и так далее. Вообщем, «кричали женщины - Ура! И в воздух чепчики бросали…». Парни присоединились к тусовке и хлебосольно, по-купечески заказали питья и закусок на роту солдат. За это их всегда любили и ждали. Особенно Эйгена. У него и кличка была подпольная: «Мальчик-пробашляй», только за глаза естественно. Впрочем, может, он об этом и знал, они с Гариком были умные ребята, не могли не догадаться, что их любят не только за красивые глазки и известность. Кажется, Эйгену это даже доставляло некоторое удовольствие, ощущать себя щедрым Богом, каждое появление которого в народе становилось целым событием. Он швырял деньгами, затыкая ими рот всем недовольным, обиженным, и просто прихлебателям и околоушникам. Он покупал безграничную любовь тусовки, которая была умной, модной, продвинутой, но жадной, нищей или не работающей, а порой слишком молодой, чтобы родители, предварительно одевшие своих любимых чад в лучшие шмотки от кутюр, доверили им карманных денег, больше чем надо на проезд и на мороженное. В клубы тусовка ходила бесплатно, всегда по знакомству. И такие дополнения как Эйген, были им необходимы как воздух. У меня давно зреет мысль описать эту тусовку, как она есть, со всем их лицемерием, прогнившими устоями, сплетнями; набором улыбочек в лицо, усмешечек за глаза, борьбой за место под солнцем, за право быть звездой тусовки.
Но не сейчас, друзья, не сейчас. Эта история про Булочку, если я осилю описание этого грандиозного чудовища, этого гения мысли, эту великую звезду.
А пока продолжу рассказ о том, как я мучился в одиночестве в клубе. Это было своего рода публичное одиночество. Вокруг меня веселилась, точнее, бесновалась толпа, а я почему-то вспоминал Яну Каземировну, бабулю, которая жила в нашем дворе и держала одиннадцать кошек и трёх собак, покупая им ливерной колбасы и молока почти на всю пенсию.
А всё дело было в том, что Яна Каземировна пережила войну и блокаду Ленинграда. Она всю жизнь страдала, что ела кошек и собак, ей перед ними было стыдно. Так она собирала бездомных животных со всей округи, и кормила их, деля с ними кров. Отдавала долги.… Когда она умерла, кошки выли в голос, а собаки не хотели подпускать к телу. Потом, конечно, появились дальние наследнички, вышвырнули всю живность на улицу, и продали квартиру. Я первый раз в жизни видел, как плачут кошки. Пару дней мы всем двором кормили эту несчастную ораву, а потом они исчезли. Незаметно, неожиданно, внезапно. Детям сказали, что их забрали добрые люди и дети были счастливы. Но взрослые-то прекрасно знали, что это за добрые люди такие; и украдкой переглядывались затравленными взглядами, и кто-то даже смахивал слезу. Всем казалось, что Яну Каземировну предали.
Вообщем, опьянение, что бы я там не пил, улетучивалось из головы, оставляя осадок какой-то злости, раздражения и даже желания уйти в загул. Я с каким-то остервенением напивался, старался веселиться и не думать ни о чём. Поскольку, стоило задуматься, сразу приходили аналогии с пиром во время чумы. Вообщем, я забил на всё и очнулся уже утром, полностью раздетый, лёжа в своей кровати.
Настырные лучи ползали по лицу, заглядывали под веки, щекотали ноздри, дёргали за ресницы, кусали щёки. Я с трудом приоткрыл глаза. По всему выходило, что уже далеко за полдень. Я принял мудрое решение полежать ещё немного, чтобы при резком подъёме моя голова не отвалилась от тела. Не то, чтобы я страдал с похмелья, просто во рту было настолько сухо, что казалось, я наглотался песку. Голова тихонько гудела, восстанавливались мыслительные процессы.
Первым открытием было то, что я лежу абсолютно обнажённый в своей кровати. В принципе, ничего удивительного, но ведь дело в том, что дорогу домой я совершенно не помнил. В моих воспоминаниях о прошедшей ночи зиял провал, чёрная дыра, которую требовалось срочно заполнить.
Второе открытие ожидало меня рядом, посапывая на подушке. Я долго приглядывался к этому чуду. И лихорадочно стал вспоминать, что там делали в таких ситуациях киногерои. Но я то не герой. Сразу возникали вопросы: а что вообще, здесь произошло? Что было-то? Чего не было? Нельзя же вот так разбудить человека вопросом: ты кто? Можно, конечно просто разбудить её и сказать: «Крошка, давай быстрей собирайся, сейчас приедут моя мама, жена и тёща, приятно было познакомиться». Но кто гарантирует, что крошка после этих слов не впадёт в ступор? А ещё хуже, если она действительно быстро смотается, оставив моё неутолённое любопытство мучаться неразрешимыми вопросами, на которые уже никто потом не даст ответа.
Осмыслив всё это, я решил, первым делом, умыться, привести себя в порядок, и попить, наконец, водички. Прекрасный в своей наготе, я вышел в зал. Ба, вот это сюрприз! На диване, мирно посапывая, возлежал корень всех моих бед. Вот она-то точно знает, что вчера было. Не замечал за Лисой привычки напиваться до беспамятства, поэтому на неё сейчас была вся надежда. Я сполоснулся в душе, великодушно даря моей ничего не подозревающей жертве ещё десять минут сладкого царства морфея. Но время сна истекло, и я довольно ощутимо пихнул её.
- Подъём!
Ответом была тишина и всё то же мирное посапывание.
- ЛИСА!!!
Мой грозный голос, вкупе с тряской, заставил-таки её что-то промычать и приоткрыть один глаз. Впрочем, она тут же открыла оба, и довольно широко, надо сказать. Да, было от чего оцепенеть в изумлении. Я, всё такой же прекрасный в своей наготе. Только из душа, и капельки воды стекают по моему загорелому красивому телу. Лучи солнца, щедро разлитые по всей квартире, золотят меня, словно статую Апполона. Какой я нескромный, правда?
- Быстро одеваться, умываться и готовиться к экзекуции! Бегом!
Она, наконец, выдавила из себя что-то вроде: а-а-а, гм-м-м.… И покорно поплелась в ванную. Я решил, что произведённого эффекта вполне достаточно и, натянув шорты, побрёл на кухню заваривать крепкий чай.
Ошарашенная Лиса присоединилась ко мне. Она, кажется, находилась ещё в состоянии лёгкого шока, по крайней мере, голос у неё был странно севший.
- Ты что, решил меня совратить, или просто придумал новую религию?
- Ни то, не другое. А тебе бы хотелось, да?
- Не тешь себя пустыми мечтами и надеждами, мальчик. Зачем так жестоко будить людей?
- Зато быстро и эффективно.
- Я уж было, успела испугаться. Вдруг ты какой-нибудь неудовлетворённый проснулся. Хотя это было бы странно, после вчерашнего.
- Так, вот с этого места поподробнее.
- Я не поняла. Я тебе, что ли должна рассказывать о том, что ты делаешь в постели с глупыми малолетними поклонницами?
- Малолетними?
- У тебя глаза, вообще, есть или нет? Я тебя предупреждала честно. Обычно с такими девочками бывают проблемы.
- Какие?
- Что ты так нервно сглотнул? Поздно уже думать какие. Будем надеяться, тебя они пройдут стороной.
- Гм-м-м…
- Разъярённые родственники, внезапная беременность, преследования, клятвенные заверения в любви, попытки суицида, анонимки, звонки за полночь и молчание в трубку…
- И садюга мечтательно закатила глаза… Может, хватит уже? Или просто ревнуешь?
- Я? Кого? Тебя?
- Слишком фальшиво, Лиса. Может, тебе стоит оказаться на её месте?
Вот так и рушатся дружеские связи. Я слишком близко подошёл к ней. Следует помнить, что на мне только шорты, а на ней была только тонкая футболка. Я практически навис над ней, замечая, как под этой самой футболкой глубоко и нервно что-то вздыхает. Теперь была её очередь сглатывать слюну. Я знал, что если сейчас поступлю необдуманно, то завалю её прямо на кухонный стол, и главное, она не будет сопротивляться. Но, удовлетворив свою похоть, я потеряю друга. Не думаю, чтобы Лиса согласилась быть мне и другом и любовницей, ещё и признавая моё право на свободу и на других девчонок. А на серьёзные отношения, я конечно не настраивался. Все эти мысли промелькнули буквально за мгновение, пока я смотрел в потемневшие (от желания?) глаза Лисы. Губы мои горели, а по венам пробегал, пульсировал ток, но я решил послушать голос разума, решив всё же напоследок пошалить. Я приблизил своё лицо вплотную к лицу Лисы, пристально смотря в её полуприкрытые глаза. И выдохнул ей в губы:
- Расскажешь, что вчера было? Ничего не помню.
С чувством выполненного долга я выпрямился, сел за стол, напротив неё, допивая свой чай. Я надеялся, она не заметит, как я возбуждён, в то же время мне было интересно наблюдать за выражением её лица. Никогда не видел такое интересное сочетание облегчения и досады. Она, определённо чувствовала то же самое, что и я. М-да… хочется и колется.
Лиса не торопилась просвещать меня по-поводу вчерашнего вечера, и я как-то незаметно для себя пустился в размышления.
Вот ведь интересно: мы были друзьями, всегда могли спокойно обниматься, целоваться в щёчки и легонько в губки, трепать друг друга ласково «по загривку», щекотаться, даже спать рядышком, в одной постели и чувствовать себя абсолютно спокойно. А сейчас… мы сидели и боялись простого, любого прикосновения, которое могло послужить катализатором в данной ситуации и завести нас неизвестно в какие дебри отношений. Впрочем, известно, конечно, только вот… для этого нужно слишком многим пожертвовать. Я смотрел на лёгкий румянец, разлившийся по её лицу, и думал, что, пожалуй, с этого дня мы не сможем легко прикасаться друг к другу, как раньше. Мораль: нечего дефилировать перед другом в обнажённом виде с утра пораньше, а потом ещё и создавать двусмысленные ситуации…
- Ты меня слушаешь, нет?
- Нет.
- Я так и думала. А ты знаешь, какое у тебя забавное лицо, когда ты задумываешься?
- Забавное?
- Глупое, я хотела сказать. Вот такое…
- Я тебя сейчас напугаю, и будешь всю жизнь ходить с этой козьей попой на лице.
- Да ты только этим и занимаешься с утра, что меня пугаешь. Ну ладно, слушай. Хотя, рассказывать особо нечего. Ты нажрался в клубе, подцепил эту малолетку и в приказном порядке сказал мне топать домой вместе с тобой.
- Зачем?
- Ну откуда я знаю, извращенец? Наверное, чтобы я послушала твои стоны. Кровать вообще поменяй, она у тебя скрипит ужасно, я долго уснуть не могла.
- Ты подслушивала, а не подглядывала случаем?
- Ты издеваешься, да? Зачем вообще ты меня домой потащил? Я как раз с Ваней разговорилась, пока Шуша там, на танцполе зажигала.
- Во-первых, он ей не изменяет, так что просто закатай губы. Мир в Ваню не упёрся. Во-вторых, могла не идти, если не хотела. Зачем пошла?
- Ты как-то странно всё это говорил вчера. Не знаю, вообщем, я подумала, что надо идти, а то мало ли что.
- Так, ясно. Оставим деликатную тему. А что там за девчонка в спальне? Как зовут, откуда?
- Ну ты даёшь! Откуда я знаю, как её зовут? Прицепилась к тебе в клубе как банный лист. Я уж ей намекала, чтобы отлепилась, но она упорно шла домой с нами.
- Мы что пешком домой шли?
- Да. И ты тоже хорош. Разорался, мол, малявка идёт ко мне. И никаких гвоздей. А потом ей секс-марафон устроил.
- Если бы её не было, Лиса, я бы затащил в постель тебя и устроил секс-марафон тебе.
- Это не смешно, Ян. И вообще, мы друзья.
Друзья, друзья… Я пристально смотрел на неё и видел, какие мы друзья; лицо в румянце, дыхание замерло, глаза блестят слишком сильно, зрачки чересчур расширены, учитывая яркий солнечный свет. Она вся замерла. Казалось, она ждёт, чтобы я встал и подошёл к ней, а там… будь, что будет. Какие к чёрту друзья. Это всё было и раньше, только почему я этого не замечал? Я решился. Это как в омут с головой, неизвестно, что будет потом: выплывешь ты или останешься. Сейчас я хотел её, она меня, а остальное должно гореть, синим пламенем. Меня даже не волновало присутствие третьего лица в спальне, и Лису, похоже, тоже. Нас разделял только стол, я медленно встал, Лиса напряглась, кажется, она хотела этого больше меня…
Тут, по всем законам жанра раздался голосок:
- Привет…
Я оглянулся и увидел маленькое, симпатичное, лохматое существо.
Та-а-к… Понятно, на правах радушного хозяина я начал суетится, усаживая гостью за стол. Чай, кофе, потанцуем? Хотя, натанцевались уже. Краем глаза я отмечал выражение Лизкиных глаз. Она злилась, она кипела от досады. Но, спасибо ей, решила вытащить меня из довольно затруднительного положения. Ей-то ведь простительно не знать имя ночной гостьи, в отличие от меня.
- Как тебя зовут?
- Мушка…
- Мушка… - просюсюкала Лиза в бешенстве. – А нормальное имя у тебя есть?
- Машенька.
- Так, Мария, - продолжала Лиса строгим голосом – а, сколько же нам лет?
- Пятнадцать.
Лиса задохнулась от возмущения и метнула в мою сторону дикий, уничтожающий взгляд. Меня-то самого повело куда-то в сторону. Дела-а-а… Несовершеннолетняя, но отнюдь не девочка, судя по моей расцарапанной спине. В памяти что-то прояснялось. Я полез в холодильник, спрятавшись от Лизкиного взгляда.
- Далеко живёшь?
- Нет, через квартал.
- Сейчас, короче, одеваешься, а я тебя провожу домой. Скажешь, что ночевала у меня.
- А зачем? У меня мама нестрогая, она никогда не ругается, если я ночую не дома, и особо не расспрашивает.
- Так, мне двадцать два, тебе пятнадцать, значит слушаться меня. О.К.? Я сейчас одеваюсь, ты приводишь себя в порядок, и мы выходим.
- Лиза, дай её хоть чай попить спокойно.
- А тебе, Ян, вообще никто права голоса не давал.
Лиса, возмущённо фыркнув, убежала в зал одеваться. Машка, пытаясь распутать волосы, присела за стол и дула в чашку с чаем, которую я поставил перед ней.
- Это кто, твоя подружка?
- Нет, это мой друг.
- А чего она так кипятится? Я думала – ревнует.
- Ну, ревнует, наверное, по-дружески.
Про себя я подумал, что нет ничего страшнее неудовлетворённой женщины, и мне даже стало жаль Машу. Я хорошо знал, как Лиса может изводить человека. Пробовать сейчас отбить Машку из Лизкиных рук, не стоило даже и думать.
Я решил помочь малютке распутать её шикарную гриву и взял в руки гребешок. Машенька сладко потянулась и как-то порочно выдохнула.
- А здорово было, да? Никогда ещё не встречала такого сильного мужчину.
- Хм…
- Может, встретимся ещё как-нибудь?
Я задумался над этим лестным предложением. Это было заманчиво, встретится в трезвом виде и насладится этой девчонкой. Я уже собирался записать её телефон, но тут в кухню влетела фурия Лиса. И увела из под носа моё наслаждение, прошипев напоследок, что ещё поговорит со мной. Мы с Машей с сожалением помахали друг другу, и дверь за ними закрылась.
Прибравшись в квартире, я развалился на диване, и перед моими глазами предстали сцены одна соблазнительней другой. Объектом моих фантазий, понятное дело была Лиса. Я её вожделел, жаждал и ждал. От нечего делать, я решил позвонить Булату, наконец-то вспомнив, что история про него, а вовсе не про меня, любимого.
Бублик оказался дома.
- Привет, Булочка.
- О, надо же! Собственной персоной, сам звонишь. Не иначе, как случилось что-то из ряда вон выходящее.
- У меня вопрос. Ты когда-нибудь просыпался рядом с малолеткой, имя которой даже не знаешь?
- Нет, ты же знаешь, у меня Вероника.
- Знаю, знаю, зануда. Неужели у тебя нет ни одной скабрезной истории?
- Ну,… однажды я перепил и у меня не стоял. Хотя мы очень пытались, знаешь…
- Ужасней истории не слышал. Что, вообще ничего интересного у тебя в интимной жизни не происходит?
- Ну, у меня же…
- Знаю. Вероника. Ты, похоже, до неё, вообще девственником был. Ладно, в общем. Ещё одна проблема. Я ужасно захотел друга.
- О, очень лестно для меня, но ты же знаешь…
- У тебя Вероника. Жаль тебя разочаровывать, но речь не о тебе, Булочка.
- И кто же удостоился, сей почётной роли?
- Лиса.
- М-да. Сложно.
- Ты хоть что-нибудь можешь посоветовать в данной ситуации?
- Пожалуй, что нет. Может, лучше о радио поговорим.
- Этого и следовало ожидать от тебя.
- Ты же знаешь…
- Ещё раз произнесёшь это, я тебя убью.
- Хорошо. А что сама барышня?
- Она тоже хочет.
- Уверен?
- Знаю.
- Ну и в чём проблема?
- Боюсь разрушить хрупкую дружбу.
- Вечная диллема. А серьёзные отношения предложить ей не хочешь? Переход, так сказать, на качественно новый уровень.
- Я, кажется, к этому не готов.
- Ну, милый друг, ты, кажется, хочешь и рыбку съесть и кое-куда сесть.
- Так и знал, что ты поддержишь меня в моих начинаниях. Спасибо.
- Ты что там, обижаешься?
- И не думаю. Просто мне пора. Пока, Бублик.
- Ян, подожди…
Поздно, я уже положил трубку. Побрёл на кухню, готовить себе обед. Я всё-таки подспудно надеялся, что Лиса придёт, хотя бы для того, чтобы дать мне нагоняй за Машку. Сейчас я смеялся над собой, и над звонком Булке. Чего я на самом деле ждал? Итак…
Однажды Бублик решил, что влюбился. Пассию звали Настя. Я почти не помню эту историю. Девочка была гораздо младше, и попросту говоря, издевалась над Булатом. Тогда он ещё не работал на радио, он туда только названивал в любой свободный интерактив. Глядишь, сейчас эта история могла бы повернуться совсем по-другому. Маленькие девочки очень падки на знаменитостей, а как бы я не подтрунивал над Булочкой, он всё-таки сейчас знаменит в определённых кругах города. Он трудоголик, пишет отличные спичи, замечательно научился сводить музыку, и в то же время добрый, отзывчивый и абсолютно не зазнающийся человечек. Допускаю, что в это самое время эта самая Настя сидит и кусает себе локти, недовольная таким поворотом событий. Впрочем, она уже вышла замуж.
Итак, в то время нежному Булату, кажется, больше нравилось страдать, чем любить, чем он с успехом и занимался. А начинающей крутить мозги парням старлетке нравилось изводить Булку, зная о его любви. Что может быть прекрасней сидеть напротив человека, который тебя любит, и с садистским наслаждением рассказывать о своей очередной любови, о том, какой он красивый, богатый, крутой, взрослый, модный, и как он ЭТО делает.… Только истории менялись каждую неделю, дольше семи дней эти красавцы рядом со старлеткой не задерживались. Булат всё это терпеливо выслушивал, плакал (буквально плакал), пока, наконец, она не заявила, что выходит замуж за очередного старпера. До сих пор не понимаю, как можно быть настолько чёрствой, чтобы до такой степени издеваться над человеком. Но всё хорошо, что хорошо кончается. Теперь у Бублика есть Вероника и у него есть Мечта, точнее Желание сделать их жизнь интереснее и достойнее. Ура, Бублик!
Я несколько дней не находил себе места. Лиса не появлялась и даже не звонила. Я тоже не стал ей звонить, то ли из принципа, то ли из гордости. Я прокручивал в голове всевозможные варианты нашего диалога, ожидая, что вот-вот раздастся звонок, и Лиса с ходу набросится на меня, ругая за долгое молчание. Я будто страдал, и мне, кажется, это нравилось.
Я нашёл себе новое занятие. Подхватил фотоаппарат, и каждый вечер ходил по городу, выискивая любопытные сценки из городской жизни. Гулял по парку, среди парочек и молодых мамушек. Мне было одиноко и не хватало Лисы, хотя бы просто как друга. Но искусство постепенно захватило меня, так что я перестал думать обо всём этом. Сейчас главной заботой стало поймать удачный кадр, успеть запечатлеть время, найти нужный ракурс. Дома, чтобы не скучать, я обложился книгами по искусству фотографии и журналами «Фотомир», или что-то в этом роде.
Прошло около двух недель, и в один прекрасный вечер случилось то, что я так долго ждал. Раздался звонок в дверь…
За порогом стояла Лиса. Я молча затащил её домой, сгрёб в охапку и прижал к стене.
Это было кощунственно. Она пришла отчитать меня за аморальное поведение, а вместо этого сейчас билась подо мной, пока я, изголодавшийся, наказывал её за долгое молчание, за издевательство надо мной, за моё вынужденное воздержание. Наш праздник плоти длился долго. Счастливые часов не наблюдают, хм. Обессиленные, мы уснули. Когда проснулись, всё началось заново. Мы бросались друг на друга, компенсируя всё время нашей дружбы, которая, теперь это было ясно, осталась в прошлом. Мы узнавали друг друга, открывая неведомые грани. Нам не хотелось говорить, мы говорили слишком много, пока были друзьями. Нам хотелось наслаждаться друг другом, словно мы боялись, что это кто-то у нас может отнять.
Я уже не следил за временем, и её это, похоже, мало волновало. Мы неделю не выходили из дома, вылезая из постели только в душ, да перекусить что-нибудь на скорую руку. Моё сердце больше не могло этого выдержать, и первыми моими словами, спустя всё это время, было:
- Лиса, я тебя люблю.
Она укусила меня за плечо.
- Ты сволочь.
- Да?
- Да, ты заставлял меня страдать.
- Прости.
- Сейчас-то что будет? Что изменится?
- Страдать ты больше не будешь, я надеюсь.
- Ты обещаешь?
- Да. Лиса, ты меня любишь?
- Что за вопрос.
И тут она сделала неожиданную вещь. Она расплакалась. Моё сердце захлестнула немыслимая нежность. Я сжал в объятиях её нежное, тёплое тело и знал, что больше никуда её не отпущу. Теперь я был готов предложить Лисе самые серьёзные отношения, да и вообще положить весь мир к её ногам. Что и говорить, она сделала меня счастливым, и теперь я хотел сделать счастливой её. Вся моя жизнь и весь я целиком и полностью принадлежали моей подружке. Моей Лисе.
Я оставлю нас, пожалуй, и дальше любить друг друга, памятуя о своём заявлении, что эта история всё-таки о Бублике. А я всё про себя, да про себя, ненаглядного.
Некоторое время Булат спокойно работал на новом месте. Но предвыборные баталии ещё больше разгорелись во время второго тура. Людей в третий раз заставляли выбирать старого президента. Булочка, вдохновлённый успехом своих политических статей, и войдя во вкус амплуа политтехнолога и «злостного пиарщика», решил принять непосредственное участие в судьбе родины. И вот что из этого вышло…
Предоставим слово комраду Бублзу. Ваш выход, комрад. (А я прокомментирую, если никто не против).
- Вообщем, работаю я теперь на «Булгаре». Хотя уместнее было бы сказать – работал, так как вот уже несколько дней весь наш коллектив находится в административном отпуске. Что будет дальше – неизвестно.
Ты спросишь, в чём причина? Отвечу, что в канун этих пресловутых выборов мы начали в своём эфире освещать события, происходящие вокруг. (Без твоих спичей явно не обошлось, а?) Информацию мы давали актуальную и объективную, в отличие от рептильных, президентских СМИ. (Я так полагаю, что информация никогда не может быть объективной для всех, это всего лишь ВАШЕ мнение)
И вот в один прекрасный день пришли бравые ребята, да демонтировали нам передающую антенну. (Забыл, где живём?)
Первые три попытки помешать нам, говорить правду у них провалились. Последняя удалась. (…) (или всё же добавить?)
Сначала эти выродки обесточили целый жилой 14-этажный дом, в котором мы арендуем помещение. Заблокировав двери нашего офиса, они захватили дом, войдя через парадный вход. Захватчиками были около двадцати человек в рабочей одежде, у двоих имелись циркулярные пилы. Плюс такое же количество сотрудников милиции, вооружённых автоматами. (Голливуд отдыхает)
Блокировав подъезд, они забрались на крышу и распилили нашу антенну на четыре фрагмента. Никаких законных оснований для этого у них не было, они нам даже свои удостоверения не показывали. (А ты надеялся и верил?)
К моменту уничтожения антенны, наши сотрудники сумели выбраться через окно. (С какого этажа ниндзя прыгали?) Выбравшись, они провели съёмку на видео и фото камеры. Постепенно из подъезда стали выходить люди: как вандалы, так и обычные жители жилого дома, которых около часа незаконно не выпускали наружу. (Люди никогда не спорят с властями; могли бы выйти, если бы знали свои права)
Заметив объективы камер, варвары начали разбегаться, закрывая лица кто чем может. Сотрудники милиции поступили ещё более «мужественно»: они выломали дверь чёрного хода и убежали, перепрыгнув через забор. (Могло быть хуже; почему они не разбили вам эти камеры?)
В данный момент, на эти действия заведено уголовное дело. Посмотрим, кого посадят… или оправдают…. (Надежда умирает последней)
Мы, как я уже сказал, сейчас не вещаем. Оборудование разобрано, коллектив в отпуске. Несмотря на это, на нашей частоте играет танцевальная музыка, некие нехорошие люди поставили передатчик, настроенный на нашу частоту, и транслируют в эфир то, что хотят. (Здесь ты, скорее всего, ошибаешься,… эфир сейчас загружен настолько, что любая свободная частота забивается чем угодно, ничего противозаконного)
Вот такой творится беспредел. Совсем потеряли совесть в борьбе за власть!
Браво, комрад! Интересный боевик нам сейчас рассказали, товарищи. Мои комментарии вам уже известны. Добавлю лишь: Что же это делается!!! Экспрессии побольше бы надо, комрад Бублз, когда говорите о таких вещах. Где ваши стенания? Где ятаган и огонь? Доколе злобные узурпаторы будут измываться над бессловесным, беззащитным, бесправным стадом, именуемом социумом! Можете, товарищи, назвать меня сейчас асоциальным психопатом! Назовите, если вам от этого станет легче! Но бороться мы должны! Мы шепчем в негодовании, сидя на кухнях, внимательно оглядываясь на тараканов, не дай Бог, вражьи шпиёны.… А слабо статейки тиснуть в пару газеток? Всё равно не напечатают, выкинут? Верно! А пробовали? Вместо того чтобы рассуждать! Да, пресса сейчас продажная, грязная шлюшка. Но если разослать своё мнение в сто изданий, уж одно то не побоится напечатать, даже если на следующий день закроют. Да не закроют, слишком веские основания нужны для этого. И вообще у них приписочка на такой случай имеется, что, мол, мнение редакции может не совпадать и так далее, по тексту.
Всё это единичный случай из миллиона. Мы смирились, что живём в бесправном государстве, мы смирились, что живём почти на военном положении, мы смирились, что над нами смеётся весь мир, мы смирились, что правят бюрократы и чиновники и им наплевать на нужды маленьких людей. Мы смирились, терпим, ждём и прощаем. Доколе будем мириться?!! Насколько ещё нас хватит?!! А навечно.… И не надо строить иллюзии по этому поводу. Некрасов, Добролюбов и иже с ними тоже ждали. Не дождались. Русского Бунта не будет. У нас огромная страна приспособленцев, приспособились, кто как успел, кто как сумел, и живут потихоньку. Ну его… будешь бунтовать, последнее потеряешь. Куда приятней на кухне с соседом пузырёк раздавить, побурчать с недовольным видом (все мы сейчас критики), да? А на площадь… нет, спасибо. «У меня в роду ни Рылеевых, ни Бестужевых… я человек маленький…». Ну и живите себе с Богом, как хотите и умеете. Только прекратите жаловаться в таком случае, прекратите ныть! Да, комрад Булат, зря Вы возмущаетесь. Привыкайте. Так теперь всегда будет…
Что-то я завёлся малость. Гораздо приятней вспоминать Бублика в детстве. Вы не против?
Однажды маленький Булатик возомнил себя великим парикмахером-стилистом, аки Сергей Зверев. Объектом его экспериментов стал ещё более маленький братик. Юный гений решил воплотить в жизнь предел своих детских мечтаний – причёску «под Горбачёва». В пылу подготовки достойной смены стареющему советскому политику, Булатик не заметил грозного всевидящего ока бабушки, которая не знала, за что хвататься в тот момент: за валидол или за ремень. Схватившись за всё сразу, ею было принято мудрое решение препроводить непризнанного гения в угол, а жертву неудавшегося эксперимента, из Горбачева пришлось превращать в призывника и отправлять в таком виде в детский садик. Единственное о чём жалеет до сих пор Бублик, это то, что он не успел-таки вывести чернилами на лбу жертвы вожделенное родимое пятно. М-да, тогда бы бабулю, пожалуй, схватил родимчик. «А счастье было так близко…» - любит приговаривать Бублик. И вот, поди, догадайся, что он имеет ввиду.
Вообще, конечно, если я сейчас буду вспоминать разные истории из жизни этого словоохотливого чудовища, то рано или поздно, когда эта история попадётся ему на глаза, он устроит мне «тёмную». Или пыльным мешком из-за угла… Кто знает, что от него можно ожидать. Нежное хрупкое создание полно сюрпризов. Это из той серии, что в тихом омуте… утопилась Катя Кабанова. Н-да. Понесло меня. Как Остапа.
Посему, вернусь к самому себе, в объятиях Лисы находящемуся. Ура.
Как это всегда бывает, после так называемого «медового месяца», проведённого по большей части у меня дома, наступили будни. Лисе надо было возвращаться на работу, её отпуск, который она вместо - «на море», провела на мне, кончался. Мне же пришла пора задуматься о дипломной работе.
Я, честно сказать, немного беспокоился о наших отношениях, тем более что за пределами постели, она по старой памяти продолжала относиться ко мне как к другу-подружке, хотя платонический Ванечка был определённым образом благополучно забыт. Но оставались другие многочисленные поклонники. Что же ею двигало? Любовь ко мне или женское самолюбие? Если вы думаете, что женщина-шлюха плохо, а мужчина-кобель хорошо, вы не то чтобы заблуждаетесь, а находитесь, как и многие, под воздействием расхожих стандартов, клише и штампов. Есть порода женщин-кобелей. Это не те, которые раздвигают ноги для всех. Это те, которые заставляют понравившихся мужчин раздвигать ноги. Эта порода женщин, равно как и такие же мужчины, весьма обеспокоены своей бесконечной привлекательностью, притягательностью, и эффектом, который они производят на противоположный пол. Это порода охотников, которые получают то, что они хотят. Их выдержке можно только позавидовать, они способны наблюдать за своей жертвой месяцы, а то и годы, попутно удовлетворяя свои нужды с другими, менее твёрдыми морально и нравственно.
Поймите, в бытность другом Лисы, я слишком хорошо узнал её. Она была именно охотницей. То, что мы с ней просто дружили, было лишь счастливым стечением обстоятельством. Рано или поздно, так и так, взыграл её инстинкт, её женское самолюбие было мною искусно задето. Не зря же я тащил её домой, после «Авиатора», чтобы практически на её глазах заниматься сексом с другой девушкой, которая по идее даже в подмётки Лисе не годится. Но я, конечно, не мог предположить, что меня так «зацепит». Что она обо всём этом думает? Видит ли меня в своей будущей жизни? В каком качестве? Что-то будет дальше? Где же интрига? А она обязательно будет, я это чувствую. Но, по крайней мере, я хочу, чтобы Лиса была со мной. Я даже готов простить все её будущие измены, лишь бы она не исчезла из моей жизни. Я даже допускаю мысль о том, что мы можем вернуть стадию дружбы, или наоборот остаться лишь любовниками. Да, я влюбился, всё время думал о Лисе, мучался сомнениями и вопросами, но не мог поговорить с ней об этом. Я и в своих глазах-то выглядел слабаком, а Лиса любит сильных мужчин. У неё вообще искажённое восприятие мужских особей. Её послушать, так все мужчины всего лишь роботы, которые работают, «делают деньги», едят, спят, трахаются, смотрят футбол, выпивают на выходных с друзьями в сауне и т.д., но, упаси Боже, не думают, не сомневаются и уж тем более не страдают. А те, кто страдают? Да это не мужчины вообще: тряпки, слюнтяи, мамкины сынки и, вообще, педики. Вот.
Ну и как после этого я мог с ней о чём-то говорить? Видишь «о чём-то», читай «о чувствах». Пока и так всё шло хорошо. Она прибегала ко мне после работы, мы гуляли, ходили в кино, сидели в маленьких полутёмных барах или предавались разврату в клубных чил-аутах. Словом, образцовая молодая пара.
Бублик, кстати тоже любил предаваться разврату в неположенных местах. Оно и понятно, конечно, дома родители в счастливом неведении относительно действий своего чада. Но КАК он мог подбить на это Веронику, барышню во всех отношениях положительную, для меня до сих пор Загадка Века.
Наконец, наступил момент истины. Пришло время не только подумать о дипломной работе, а делать её. Я был абсолютно счастлив, но в голове постоянно вертелся диалог такого рода:
- Что бы ты дал человеку, у которого всё есть?
- Я бы дал ему в челюсть.
И я ждал, когда же судьба въедет в мою довольную физиономию правым хуком или вообще отправит меня в небытие мощным нокаутом.
Напрягаться по поводу дипломной особо не хотелось, поэтому я решил защититься как фотокорреспондент. Конечно, для этого требовалась целая серия замечательных снимков, с приложением в виде сногсшибательных аннотаций. Оглядев город критическим взглядом, я не нашёл ничего интересного и примечательного, кроме, пожалуй, коммерческого жилищного строительства. Для меня это было, конечно, скучно. А что было для меня весело, могло, не понравится Комиссии. Посему решив не шокировать много- и глубокоуважаемых «судей» видами стрип-шоу и фоторепортажем о неустанных и неугомонных труженицах отечественного стриптиза, я звонил на военный совет Бублику. Великий и Могучий незамутнённый разум Бублика заработал довольно мощно, но фонтанировал лишь одной идеей – потрудится на ниве радио-медиа. Что ещё он мог предложить! А в качестве кого, позвольте спросить? Ах, редактора? Нет, спасибо, ешьте сами.
За вдохновением я отправился в библиотеку. Просмотрев прессу за прошлый и текущий год, на что у меня ушло несколько дней, я выделил для себя несколько актуальных тем. И великое решение пришло.
В принципе эта идея приближала меня к моей Мечте – увидеть весь мир. А ещё меня вдохновил рассказ моего друга художника Артура, который прошлым летом катался в довольно мирную Абхазию за вдохновением и вернулся очень довольный. Итак, все живы, здоровы, я принял решение уехать в Грозный, поснимать то, что осталось от некогда красивого города.
Всего моя поездка заняла полтора месяца, две недели я провёл в Казахстане, в качестве разминки, так сказать. Конечно, Чечня и Казахстан отнюдь не рядом, но в последнее время так много говорят о развитии Казахстана, о том, что он давно обогнал Россию в экономических показателях, что я просто не мог устоять от соблазна.
Ничего такого в Казахстане я не заметил. Не знаю, какие там нововведения присутствуют в обществе, для меня стало очевидным лишь «перетаскивание» столицы в Астану. Что это – символ отказа от всего старого? Было бы здорово, если бы все проблемы решались подобным образом.
Грозный же, вместе с Чечнёй в целом, оставили мне довольно тягостное впечатление. Я не хочу говорить об этом, вспоминать, рассказывать. Есть у меня в архиве памяти такой момент. Один человек с нашего факультета блестяще защитил диплом «Работа журналиста в горячих точках», используя сведения о Карабахе, Чечне и Ираке. Работа его изобиловала примерами, советами и прочая, прочая… короче, «идиотам просьба не беспокоиться». Всё было бы прекрасно, если бы он сам там был. Но я-то точно знаю, что диплом он подготовил, не выезжая за приделы родного города. Поэтому и защитил его с блеском. Ему было легко об этом говорить. А мне нелегко. Я слабак, который вернулся с ворохом пёстрых фотографий и кучей информации и у которого совершенно не осталось сил готовить по выбранному профилю ещё и дипломную работу. Я уж было крамольно подумал, а не купить ли мне готовую «дипломку», как сделало это большинство моих сокурсников, но эта хандра довольно быстро прошла. Я отдохнул и занялся своей работой.
А теперь о сюрпризах…
Бублик женился. Да-да, а свадьба пела и плясала. Справедливости ради, Бублик признался, что скромненько так, тихо она, правда, плясала, но всё же имела место быть. Вот так. Ну а другу, коим я себя считал, ни словом, ни намёком. Ну, да, я был далеко, но ведь был у него мой адрес, был! Мог бы, и телеграфировать, дабы я имел возможность его поздравить. А я не имел, следовательно, и не поздравил. Чем и займусь сейчас. Поздравляю, Булочка. Поднимаю бокал за «сбычу мечт»! Да. Ведь мечтал же Бублик делать свою жизнь вместе с Вероникой. Именно делать, а не делить. Делать интереснее, прекраснее и достойнее. Всего, значит, им, и побольше.
Ну, второй сюрприз, понятное дело был болезненный. Вот и интрига, так её…
В день моего приезда Лиса потащила меня в один модный ресторан отметить это событие. Мы провели замечательный вечер и ещё более замечательную ночь. Я, кажется, никогда не был столь счастлив.
- Ян, а я замуж выхожу.
Как вы думаете, это хук или уже нокаут?
- За меня?
- Нет, конечно, дурачок. Ты его не знаешь. Хороший парень, я вас познакомлю.
Вот именно, дорогая, я дурачок. И буду вообще полным ослом, если соглашусь. Я только смог выдавить: «Не надо», а потом очень долго лежал молча, глядя, как она одевается и уходит похозяйничать на кухне. «В последний раз» - прошептал я себе. Очнулся я от оцепенения лишь, когда она заглянула в спальню и потащила на кухню пить чай с бутербродами. Милые посиделки с бывшей подружкой. Я жевал её стряпню и думал о своём под её участливым взглядом. Да, я полностью ушёл в себя, но если вы думаете, что я жалел себя, то вы очень ошибаетесь. Я почему-то вспомнил певца Шуру и представлял, как он плачет, когда его бьют любовники. По-бабьи тяжело, с надрывом и воем… Забавно, да? Что это было – защитная реакция организма на шоковое состояние? Вообщем, как бы там ни было, зрелище пред очами моими было настолько сильным, что я не выдержал и начал хихикать. Довольно по-идиотски. Наверное, со стороны так и выглядело, что я умом тронулся. По крайней мере, Лиса заботливо поинтересовалась, что со мной:
- Хочешь, может, поговорим?
- Зачем?
- Ян, нельзя же быть таким чёрствым. Надо поговорить, чтобы не было недопонимания, ну, недоразумений в дальнейшем.
- В дальнейшем?
- Конечно, мы же друзья и будем друзьями всегда, да?
- Друзьями?
- Ян…
- Хорошо, если уж тебе хочется поговорить, я начну с банальностей. Как же я? Что со мной?
- Мы останемся друзьями. Не думаю, что ты когда-нибудь решил бы на мне женится. А у меня возраст…
- Я хотел сделать тебе предложение.
- Не обманывай сам себя, Ян. Я тебя очень хорошо знаю, и понимаю с полуслова…
- Цитата – Не надо понимать меня с полуслова, дайте договорить – конец цитаты. Вячеслав Куприянов, см. Уходи.
- Ян, мы же любим друг друга, мы должны быть друзьями…
- Запомни, никто никому ничего в этом мире не должен. И уж, если ты так цепляешься за эту дружбу, то ты мне не нужна, как друг. Мне нужно было твоё тело. Мне нравилось с тобой трахаться, понятно? Как друг ты ничего собой не представляешь. Уходи.
Конечно, я делал ей больно. Я видел, как её хлестнули эти слова. Как лошадь по глазам кнутом. Это больно, очень больно. Она вскинулась вся, вскочила. На секунду мне показалось, что она меня ударит. Нет, она просто стояла и смотрела на меня своими тёмными красивыми глазами. Конечно, она всё поняла, она не дура, чтобы не отличить блеф от правды. Но в этот момент я её ненавидел. Ненавидел за её предательство, за её понимание, за свою слабость. Видно было, что она хотела что-то сказать, но передумала, развернулась и молча ушла. Ушла из моей жизни. Навсегда, я думаю.
А я остался один. Почти сломленный, почти раздавленный и уничтоженный. Я плакал, понятное дело. Мужчины тоже умеют плакать, только делают это наедине. Я знал, что это отчаяние меня скоро оставит, отпустит, а пока… оно меня полностью захлестнуло. Нельзя так с любовью, понятно вам всем? Любовь надо беречь, холить и лелеять. Лучше любви ничего нет в нашей жизни. Её нельзя швырять, топтать, уничтожать. Не надо, слышите?
Ладно, оставим меня страдать и зализывать раны в одиночестве. А сами поговорим о чём-нибудь отвлечённом, метафизическом или виртуальном. А может, я вспомню ещё что-нибудь о Великом Бублике. Про эту звезду широковещания, которая ярко светит для узкого круга друзей и поклонников. Ура.
На самом деле не об этом я хотел сказать вовсе. И понятно, что эта история не вышла о Булате. Она опять обо мне, о моих мыслях и чувствах, о повседневности бытия, моего, в данном случае. И не должно быть это интересно никому, кроме меня, по сути дела. Но ведь есть Мечта. Это Мечта о том, чтобы кто-то это понял, хотя я не устаю пижонски заявлять, что не стремлюсь быть понятым. Может, и не стремлюсь, но хочу этого с огромной силой. Можно так хотеть – с силой? Или хотеть – это всегда желать? Это всегда с желанием стремиться?
И опять не об этом я хочу сказать. Я всё о Мечте. Что есть Мечта? Неужели достижение того, к чему стремишься? Вполне возможно, что для кого-то Мечта сейчас измеряется в денежном эквиваленте. А я не хочу мириться с постулатом, что деньги правят миром. Может, по-детски звучит моё заявление, но не хочу и не буду. Мечта – это бессмертие. Мечта есть вечность. Мечта – это выйти из дома и взлететь, взмыть в небо, (и почему люди не летают, словно птицы, да?). Мечта – это в открытый космос без скафандра и чтоб дышать спокойно. Мечта – это жизнь на Марсе. Мечта – это смотреть в глаза любимому человеку и говорить без слов, и чтоб без упрёков и недопонимания всю жизнь, рука об руку. Мечта – это мир во всём мире, без страданий и болезней. Мечта – это, чтобы внуки и правнуки, а хотя бы дети - чтили. Мечта – это утопия…
А то, чего можно в этом мире добиться – это не Мечта, это – желание. Даже если ты этого не достигнешь: не успеешь или не сможешь, всё равно это просто желание, Бублик. А Мечта должна быть абсолютно недостижима, на то она и Мечта. Да, она может быть абсурдной, и, конечно, тайной, но ты пронесёшь её через всю жизнь, и она будет давать тебе силы просто жить. Хотя бы просто жить, понимаешь?
Вот и моё заявление, о том, что я хочу быть понятым рано или поздно, это Мечта или желание? Если Мечта всё-таки, то значит несбыточная, да? А как, по-вашему?
Почему я выбрал своего друга для этого повествования? Потому что Бублик – это добро. Зло в мире присутствует определённо, но предполагается, что добро, даже слабенькое и болезненное, неумелое, растерянное и сбитое с толку, обязательно победит. У Бублика спокойная, добрая и хорошая жизнь. В ней нет вывертов, по крайней мере, таких, какими судьба наградила Тыкву, уже монаха Анатолия, простите. Но в этом и заключается её прелесть. Очарование этой простой жизни. Человек может каждый день проживать счастливо и интересно. В его жизни есть смысл, есть надежда, стремление к чему-то, Мечта, наконец, пусть даже облачённая в форму желаний. Но ведь она поддерживает его и даёт ему силы.
Я тоже стремлюсь к этому. Пока лишь стремлюсь, но всё же, всё же…
Возможно, и я буду счастлив в этой жизни. Скорее всего, я уже счастлив, поскольку окружён потрясающими людьми. Просто моя эгоистичная, а может склонная к мазохизму натура не хочет этого замечать, а уж тем более принимать. Как же, мне ведь так нравится страдать и жалеть себя, бедного, несчастного.… Сыграй мне «Туманно»…
Сыграй мне «Туманно», слышишь?
и тыыыыысячу лет уже не такая
сыграй мне туманно
«О, м г», это всё, что я мог сказать в данном случае. Передо мной по улочке между дворами шагала огромная попа. Благо бы она принадлежала женщине, которой далеко за,… но нет! Попа необъятных размеров, затянутая в светло-голубые джинсы, принадлежала молодой, даже красивой, как оказалось, когда она ненароком обернулась, девчонке. Не успел я прийти в себя, как мне навстречу прошагала ещё одна огромная молодая попа, на этот раз, непонятно каким волшебством всунутая (прошу прощения за нелепое слово), в чёрные шёлковые капри. Это было издевательство над моими нежными эстетическими взглядами, посему я решил не вертеть головой по сторонам, хмуро уставился себе под ноги, и такой вот букой вошёл в свой дом, милый дом.
Пока я раскидывал покупки по полкам холодильника, у меня в голове всё ещё вертелись отнюдь не литературные и уж далеко не лирические мысли. Я просто не мог понять, откуда на улицах такое количество прекрасных девушек с такими ужасными попами. Живём пока в России, Слава Богу, а не в Америке, девчонки у нас должны быть самыми красивыми, конечно, и самыми стройными, учитывая все особенности жизни на нашей многострадальной родине. Но, увы и ах, теперь на каждом углу многочисленные макдональдсы, крошки-картошки, кофейни, кафешки, бары, бистро, рестораны и прочая, и прочая. Да, на каждом углу и на голове друг у друга. Вообще, создаётся впечатление, что общепитов у нас больше, чем самих людей. Я твёрдо уверен, это диверсия. Мировая диверсия против российских девчонок, которые за сочный гамбургер будут готовы продать родину. Какой я умный, правда?
А впрочем, не имеет значения, что я там вообще думал и делал. Эта история не про меня, а про моего друга Бублика. Ещё его ласково можно называть Булочкой, хотя не думаю, что он это одобрит. Есть ведь у него нормальное человеческое имя – Булат. Но нет, он-то придумывает себе пижонские псевдонимы, вроде - Фокстрот или господин ДеБаширов; мой друг работает на радио, положение, наверное, обязывает. Будь он немного более оригинален, его любимой фразой стала бы «Сыграй мне «Туманно». Смотрели этот фильм? Он тоже не смотрел. Он, как всегда впереди планеты всей. Это только меня тянет на всякое старьё. Я считаю это старьё очень качественным и душевным. Опять я о себе, да? Какой я нескромный.
Одной большой истории никогда не получается. Получается много маленьких. По сути, вся наша жизнь состоит из энного количества маленьких историй, которые порой связаны, порой вытекают друг из друга, а порой вообще, вроде не имеют к нам никакого отношения. Что из этого следует? Из этого следует то, что все истории я должен сейчас начинать со слов: «Однажды Бублик решил, возомнил, подумал, сделал, пошёл, послал, et cetera…». Но это в идеале, конечно. Никогда не получается у нас то, что больше всего хочется. Тем не менее…
Однажды Бублик решил, что его Настоящая Мечта – это работать на радиостанции, и чтобы бесконечные эфиры, чтобы толпы поклонников, мировая слава, ха. При этом он просто мечтал, даже скорее просто хотел поступить на истфак. Теперь объясните мне, глупому, как в одной голове может уживаться пыль веков, любовь к таинственным музам истории, и довольно пошленькая тяга к интерактивным разговорам с поклонницами школьного возраста. Что в результате? Он два года подряд заваливает вступительные экзамены, зато атакует радиоэфиры и становится широко известным в узких кругах, проходит, наконец-то, кастинг и получает… место редактора новостей, вместо вожделенной роли «всеми любимого» ди-джея. Для непосвящённых, редактор – это такой человек, который до рези в глазах, выискивает в Интернете новости, потом подгоняет всё под формат станции и отдаёт это на читку ди-джею. Очень интересно, да? Впрочем, он остался широко известен в узких кругах, но не думаю, что хотел он именно этого, и естественно, его амбиции остались неудовлетворёнными.
Вот на этом самом месте! Зазвонил телефон. Банально, да? Кто говорит? Слон. На самом деле, он звонил довольно настойчиво. Не знаю, как другие, но я по звонку умею определять - настойчиво или нет, важно или нет, снимать трубку или нет. На этот раз пришлось ответить.
- Алло?
- Привет, Ян.
- О… пока!
- Нет, нет. У меня, действительно важные новости.
- Булочка, не хочется тебя расстраивать, но я действительно занят.
- Но я только на минутку.
- Твоя минутка длится полчаса, как минимум. Что там у тебя?
- Сероп повысил мне зарплату, но я всё равно от них уйду.
- Поздравляю. Что так?
- Меня позвали на «Булгар». А у них условия лучше.
- О, решил продать родную станцию за тридцать серебреников, Иуда?
- Нет, конечно. Здесь дело в отношениях.
- А, ну да, конечно. А что станции такие местечковые выбираешь? Ты моё отношение к ним знаешь. Даже смысла нет повторять. Или есть?
- Я всё помню, ты просто не понимаешь их специфики.
- О какой специфике речь? У них даже своего формата нет, всё для всех, блин. Меняешь шило на мыло, или часы на трусы, как говорит моя мама.
- В тебе ни капли патриотизма.
- Наоборот. Я – патриот, люблю людей, именно поэтому борюсь за качество. Нечего им, бедным, под видом «своего родного», втюхивать гавно. За державных обидно, короче говоря. Впрочем, наше время истекло. Я же жутко занят.
- А что делаешь?
- Это уже секрет.
- Ну ладно, вопрос о радио открыт, да?
- Сыграй мне «Туманно», Бублз…
- Что?
- Пока, говорю.
Он, конечно, продолжал что-то говорить, но я уже положил трубку. Если этого не сделать, он увлечёт ещё одной темой для спора, и разговор затянется на час, а то и больше. Первое время я «покупался», мне было неудобно первым бросать трубку. Теперь я делаю это абсолютно спокойно. Лично я не могу долго говорить по телефону, эта коробочка стоит на столе исключительно для деловых разговоров, не дольше пяти минут. По-моему, лучше договорится о встрече, чем выяснять какие-то важные вопросы или обсуждать животрепещущие темы, бубня что-то в трубку, уставившись на стену. Но, Бублик порой заводит, честное слово. И тогда, мало того, что я трачу свои драгоценные часы в спорах по-телефону, так я ещё начинаю нервничать и изрыгать в трубку проклятия, могу и телефон покалечить в худшем случае, представляя на его месте Бублика. Мне порой кажется, что он знает о своей особенности вот так, на раз, довести человека до бешенства, и собственный инстинкт самосохранения подсказывает ему, что, несомненно, лучше общаться по-телефону, вдали от оппонента. Поколотят ещё…
Если так, то очень разумно с его стороны, хотя я всё же предпочитаю встречи. Но так вот исторически сложилось, что мы практически не встречаемся, и всё наше общение сводится к телефонным разговорам и письмам. Письма… это такие гигантские, не побоюсь этого слова, шедевриальные послания. Они меня вполне устраивают, особенно в том плане, что не возникает ежеминутного желания запустить чем-нибудь в собеседника, т.е. в Бублика. Есть возможность спокойно и обстоятельно изложить свои мысли, а также с должным спокойствием прочесть его экзирсизы на бумаге. Довольно странное увлечение для двадцатидвухлетних сапиенсов начала 21 века, да? Тем более, если принять во внимание наличие скоростной электронной почты. Но нет, нам милей терзать работниц почты, дабы не зря, бедные и несчастные, получали свои грошовые зарплаты, которые я склонен называть подачками от зажравшегося государства.
Вообще, эта история – это своего рода опыт, будет ли интересно читать сплошь воспоминания и телефонные разговоры. Вижу, как поморщился кто-то – «Ну-у-у, это не детектив, ни экшн, зачем же нужно тратить на это время?» Даже не знаю, что и сказать в своё оправдание. Разве что, после того как я проводил Тыкву в монастырь, моя личная жизнь стала более бурной. И более серьёзной. Так что некоторые подробности о моей жизни тоже будут иметь место быть. Вот такой я не русский.
М-да, да простит меня Бублик, история будет не столько о нём, значит, сколько о его месте в моей жизни.
Телефон опять зазвонил, на этот раз более мягко. Всё-таки, надеюсь, это не словоохотливое чудовище, по имени Булат. И с надеждой поднимаю трубку.
- Да?
- Ян, привет.
- Моё сердце уже трепещет.
- Чем занимаешься?
- Сижу, страдаю и жду твоего звонка.
- Дождался. Планы?
- Всё, что хочешь.
- Тогда, «Авиатор».
- Сарай, Лиса.
- Пижон, этот сарай весь город, между прочим, любит.
- Какой город? Тусовка в пятьдесят человек, ты хотела сказать?
- Угу.
- Туда им и дорога, околоушникам.
- Злюка.
- Может, всё-таки в другой клуб поедем?
- Ну, понимаешь, сегодня в «Авиаторе» вообщем, определённый пати, там будет Ваня…
- Ох уж твой Ваня. Ну ладно, заеду часов в десять, как стемнеет.
- Спасибо, киса. Я тебя люблю.
- Если бы.… Ну, пока.
- До встречи.
Это была моя подружка. У нас отличные отношения. Она плачется мне в жилетку, а я ей. А когда грустно и одиноко, можно прошвырнуться по клубам или кинотеатрам и паркам. Может, когда-нибудь, мне захочется увидеть в ней женщину, а не бесполого товарища. Но пока это совершенно нереально.
До десяти вечера времени ещё невыносимо много, поэтому предадимся воспоминаниям о Бублике. Не должен такой человек пропадать для истории.
Однажды Бублик решил поменять амплуа. Нет, он не ушёл с радио, он никогда оттуда не уйдёт, поскольку в других местах требуется, как минимум, средне-специальное образование, если уж нет высшего. Просто Бублик, в пылу предвыборных баталий первого тура, написал пару статей на политические темы и выложил их в сети. Их читали, комментировали, успех Булочку вдохновил так, что он решил стать великим политтехнологом или «чёрным пиарщиком», как он сам выразился. Представляю… нежный, хрупкий Булочка – акула пиара. А где же наши зубки? Какие у нас зубки!
Вы можете подумать, что я насмехаюсь над своим другом. Не-е-ет, как вы могли такое подумать! На самом деле, я его очень люблю, как и всех моих друзей, просто я так вот проявляю свою любовь. Они ведь меня знают, поэтому и терпят. И вообще, есть такая категория людей как скрытые мазохисты. Человек тебе никогда не скажет, да и себе навряд ли признается, что ему нравится страдать, но после страданий жить становится гораздо приятней и легче, и сама жизнь играет новыми красками. Очень многим людям необходимо страдать, как я заметил, многие даже начинают выдумывать себе проблемы, лишь бы пожалеть себя, бедного, несчастного. Звонит такой страдалец на радио, в ночной эфир, и просит со слезами в голосе: «Сыграй мне «Туманно».
М-да. Вот и Бублик, сколько я помню, за всё время нашего общения безропотно выслушивал все мои издевательства, по-нашему – стебания, по поводу и без. Тактичный, добрейший и нежнейший Булочка просто меня всегда терпел. Нет, чтобы послать меня, куда подальше… Видно такая у меня, у ничтожества, судьба, - я окружён благороднейшими созданиями.
Да чтож такое, Господи!!!
- Алло!
- Ты сейчас упадёшь!
- Я сижу, Булат.
- Сероп узнал, что я ухожу! Такой скандал!
- Давай, может потом? Я же говорил, что занят.
- Но мне ужасно хочется поделиться!
- Хочешь, встретимся сегодня? Мы с Лисой идём в «Авиатор».
- Ты же знаешь, я не хожу в клубы. Между прочим, я тебе с работы звоню, хочешь, поставлю для тебя какую-нибудь песню в эфире?
- Ага, сыграй мне «Туманно».
- Что?
- Ничего. Ты же знаешь, я не слушаю ваше колхозное радио.
- Пижон.
- А мы с тобой вообще разные. Давай не будем общаться. Честное слово, это бессмысленное какое-то общение.
- Ой, не в духе, так бы и сказал. Ладно, не буду отвлекать.
- Ты, давай, письмо пиши, всё равно тебе там делать нечего.
- Нет-нет, времени пока нет совершенно, сутки работаю, а завтра мы с Вероникой договорились пойти погулять по городу.
- А, ну да, конечно, - Вероника. А должно быть, очень романтично гулять вдоль загазованных улиц, да?
- Ты, как всегда ничего не понимаешь.
- Ну, куда уж мне. Ладно, созвонимся на днях.
- Хорошо, пока.
Надо же, как быстро на этот раз всё закончилось, он даже первый попрощался. Поймите правильно моё удивление. Вот, например, я люблю писать, можно сказать, что я графоман. А Бублик любит говорить, говорить, говорить.… Говорить много, замысловато, витиевато. Он ходячий токмэн, говорящая голова (помните – токин хэдз?). Он – цунами, тайфун, ниагарский водопад. Если Бублик в настроении, он – стихийное бедствие, спасайся, кто может, кто не успел, я не виноват. Добрый мальчик.
Когда мы с Лисой прибыли в «Авиатор», я сразу понял, что ночка предстоит ещё та. Увидев там всю так называемую тусовку, я просто решил напиться. Лиса меня вероломно бросила, переметнувшись в стан врага. Её безответная любовь Иван присутствовал там со своей бессменной подружкой Шушей, не оставляя Лисе никаких шансов. Впрочем, там все всегда всё про всех знали, что не мешало им лицемерно улыбаться друг другу, обниматься, целоваться и говорить приятности. Я кисло улыбнулся Нойзу и его Ольке, душевно поприветствовал Настю, проигнорировав её дружка Космоса, и вообще демонстративно отвернулся от МС Тима.
В этот самый момент в клубе появились Гарик и Эйген, звёзды ТВ-программы «КультPROсвет». Всё внимание переключилось на них: бурные аплодисменты, овации, истерические объятия, оргазмические поцелуи, ха и так далее. Вообщем, «кричали женщины - Ура! И в воздух чепчики бросали…». Парни присоединились к тусовке и хлебосольно, по-купечески заказали питья и закусок на роту солдат. За это их всегда любили и ждали. Особенно Эйгена. У него и кличка была подпольная: «Мальчик-пробашляй», только за глаза естественно. Впрочем, может, он об этом и знал, они с Гариком были умные ребята, не могли не догадаться, что их любят не только за красивые глазки и известность. Кажется, Эйгену это даже доставляло некоторое удовольствие, ощущать себя щедрым Богом, каждое появление которого в народе становилось целым событием. Он швырял деньгами, затыкая ими рот всем недовольным, обиженным, и просто прихлебателям и околоушникам. Он покупал безграничную любовь тусовки, которая была умной, модной, продвинутой, но жадной, нищей или не работающей, а порой слишком молодой, чтобы родители, предварительно одевшие своих любимых чад в лучшие шмотки от кутюр, доверили им карманных денег, больше чем надо на проезд и на мороженное. В клубы тусовка ходила бесплатно, всегда по знакомству. И такие дополнения как Эйген, были им необходимы как воздух. У меня давно зреет мысль описать эту тусовку, как она есть, со всем их лицемерием, прогнившими устоями, сплетнями; набором улыбочек в лицо, усмешечек за глаза, борьбой за место под солнцем, за право быть звездой тусовки.
Но не сейчас, друзья, не сейчас. Эта история про Булочку, если я осилю описание этого грандиозного чудовища, этого гения мысли, эту великую звезду.
А пока продолжу рассказ о том, как я мучился в одиночестве в клубе. Это было своего рода публичное одиночество. Вокруг меня веселилась, точнее, бесновалась толпа, а я почему-то вспоминал Яну Каземировну, бабулю, которая жила в нашем дворе и держала одиннадцать кошек и трёх собак, покупая им ливерной колбасы и молока почти на всю пенсию.
А всё дело было в том, что Яна Каземировна пережила войну и блокаду Ленинграда. Она всю жизнь страдала, что ела кошек и собак, ей перед ними было стыдно. Так она собирала бездомных животных со всей округи, и кормила их, деля с ними кров. Отдавала долги.… Когда она умерла, кошки выли в голос, а собаки не хотели подпускать к телу. Потом, конечно, появились дальние наследнички, вышвырнули всю живность на улицу, и продали квартиру. Я первый раз в жизни видел, как плачут кошки. Пару дней мы всем двором кормили эту несчастную ораву, а потом они исчезли. Незаметно, неожиданно, внезапно. Детям сказали, что их забрали добрые люди и дети были счастливы. Но взрослые-то прекрасно знали, что это за добрые люди такие; и украдкой переглядывались затравленными взглядами, и кто-то даже смахивал слезу. Всем казалось, что Яну Каземировну предали.
Вообщем, опьянение, что бы я там не пил, улетучивалось из головы, оставляя осадок какой-то злости, раздражения и даже желания уйти в загул. Я с каким-то остервенением напивался, старался веселиться и не думать ни о чём. Поскольку, стоило задуматься, сразу приходили аналогии с пиром во время чумы. Вообщем, я забил на всё и очнулся уже утром, полностью раздетый, лёжа в своей кровати.
Настырные лучи ползали по лицу, заглядывали под веки, щекотали ноздри, дёргали за ресницы, кусали щёки. Я с трудом приоткрыл глаза. По всему выходило, что уже далеко за полдень. Я принял мудрое решение полежать ещё немного, чтобы при резком подъёме моя голова не отвалилась от тела. Не то, чтобы я страдал с похмелья, просто во рту было настолько сухо, что казалось, я наглотался песку. Голова тихонько гудела, восстанавливались мыслительные процессы.
Первым открытием было то, что я лежу абсолютно обнажённый в своей кровати. В принципе, ничего удивительного, но ведь дело в том, что дорогу домой я совершенно не помнил. В моих воспоминаниях о прошедшей ночи зиял провал, чёрная дыра, которую требовалось срочно заполнить.
Второе открытие ожидало меня рядом, посапывая на подушке. Я долго приглядывался к этому чуду. И лихорадочно стал вспоминать, что там делали в таких ситуациях киногерои. Но я то не герой. Сразу возникали вопросы: а что вообще, здесь произошло? Что было-то? Чего не было? Нельзя же вот так разбудить человека вопросом: ты кто? Можно, конечно просто разбудить её и сказать: «Крошка, давай быстрей собирайся, сейчас приедут моя мама, жена и тёща, приятно было познакомиться». Но кто гарантирует, что крошка после этих слов не впадёт в ступор? А ещё хуже, если она действительно быстро смотается, оставив моё неутолённое любопытство мучаться неразрешимыми вопросами, на которые уже никто потом не даст ответа.
Осмыслив всё это, я решил, первым делом, умыться, привести себя в порядок, и попить, наконец, водички. Прекрасный в своей наготе, я вышел в зал. Ба, вот это сюрприз! На диване, мирно посапывая, возлежал корень всех моих бед. Вот она-то точно знает, что вчера было. Не замечал за Лисой привычки напиваться до беспамятства, поэтому на неё сейчас была вся надежда. Я сполоснулся в душе, великодушно даря моей ничего не подозревающей жертве ещё десять минут сладкого царства морфея. Но время сна истекло, и я довольно ощутимо пихнул её.
- Подъём!
Ответом была тишина и всё то же мирное посапывание.
- ЛИСА!!!
Мой грозный голос, вкупе с тряской, заставил-таки её что-то промычать и приоткрыть один глаз. Впрочем, она тут же открыла оба, и довольно широко, надо сказать. Да, было от чего оцепенеть в изумлении. Я, всё такой же прекрасный в своей наготе. Только из душа, и капельки воды стекают по моему загорелому красивому телу. Лучи солнца, щедро разлитые по всей квартире, золотят меня, словно статую Апполона. Какой я нескромный, правда?
- Быстро одеваться, умываться и готовиться к экзекуции! Бегом!
Она, наконец, выдавила из себя что-то вроде: а-а-а, гм-м-м.… И покорно поплелась в ванную. Я решил, что произведённого эффекта вполне достаточно и, натянув шорты, побрёл на кухню заваривать крепкий чай.
Ошарашенная Лиса присоединилась ко мне. Она, кажется, находилась ещё в состоянии лёгкого шока, по крайней мере, голос у неё был странно севший.
- Ты что, решил меня совратить, или просто придумал новую религию?
- Ни то, не другое. А тебе бы хотелось, да?
- Не тешь себя пустыми мечтами и надеждами, мальчик. Зачем так жестоко будить людей?
- Зато быстро и эффективно.
- Я уж было, успела испугаться. Вдруг ты какой-нибудь неудовлетворённый проснулся. Хотя это было бы странно, после вчерашнего.
- Так, вот с этого места поподробнее.
- Я не поняла. Я тебе, что ли должна рассказывать о том, что ты делаешь в постели с глупыми малолетними поклонницами?
- Малолетними?
- У тебя глаза, вообще, есть или нет? Я тебя предупреждала честно. Обычно с такими девочками бывают проблемы.
- Какие?
- Что ты так нервно сглотнул? Поздно уже думать какие. Будем надеяться, тебя они пройдут стороной.
- Гм-м-м…
- Разъярённые родственники, внезапная беременность, преследования, клятвенные заверения в любви, попытки суицида, анонимки, звонки за полночь и молчание в трубку…
- И садюга мечтательно закатила глаза… Может, хватит уже? Или просто ревнуешь?
- Я? Кого? Тебя?
- Слишком фальшиво, Лиса. Может, тебе стоит оказаться на её месте?
Вот так и рушатся дружеские связи. Я слишком близко подошёл к ней. Следует помнить, что на мне только шорты, а на ней была только тонкая футболка. Я практически навис над ней, замечая, как под этой самой футболкой глубоко и нервно что-то вздыхает. Теперь была её очередь сглатывать слюну. Я знал, что если сейчас поступлю необдуманно, то завалю её прямо на кухонный стол, и главное, она не будет сопротивляться. Но, удовлетворив свою похоть, я потеряю друга. Не думаю, чтобы Лиса согласилась быть мне и другом и любовницей, ещё и признавая моё право на свободу и на других девчонок. А на серьёзные отношения, я конечно не настраивался. Все эти мысли промелькнули буквально за мгновение, пока я смотрел в потемневшие (от желания?) глаза Лисы. Губы мои горели, а по венам пробегал, пульсировал ток, но я решил послушать голос разума, решив всё же напоследок пошалить. Я приблизил своё лицо вплотную к лицу Лисы, пристально смотря в её полуприкрытые глаза. И выдохнул ей в губы:
- Расскажешь, что вчера было? Ничего не помню.
С чувством выполненного долга я выпрямился, сел за стол, напротив неё, допивая свой чай. Я надеялся, она не заметит, как я возбуждён, в то же время мне было интересно наблюдать за выражением её лица. Никогда не видел такое интересное сочетание облегчения и досады. Она, определённо чувствовала то же самое, что и я. М-да… хочется и колется.
Лиса не торопилась просвещать меня по-поводу вчерашнего вечера, и я как-то незаметно для себя пустился в размышления.
Вот ведь интересно: мы были друзьями, всегда могли спокойно обниматься, целоваться в щёчки и легонько в губки, трепать друг друга ласково «по загривку», щекотаться, даже спать рядышком, в одной постели и чувствовать себя абсолютно спокойно. А сейчас… мы сидели и боялись простого, любого прикосновения, которое могло послужить катализатором в данной ситуации и завести нас неизвестно в какие дебри отношений. Впрочем, известно, конечно, только вот… для этого нужно слишком многим пожертвовать. Я смотрел на лёгкий румянец, разлившийся по её лицу, и думал, что, пожалуй, с этого дня мы не сможем легко прикасаться друг к другу, как раньше. Мораль: нечего дефилировать перед другом в обнажённом виде с утра пораньше, а потом ещё и создавать двусмысленные ситуации…
- Ты меня слушаешь, нет?
- Нет.
- Я так и думала. А ты знаешь, какое у тебя забавное лицо, когда ты задумываешься?
- Забавное?
- Глупое, я хотела сказать. Вот такое…
- Я тебя сейчас напугаю, и будешь всю жизнь ходить с этой козьей попой на лице.
- Да ты только этим и занимаешься с утра, что меня пугаешь. Ну ладно, слушай. Хотя, рассказывать особо нечего. Ты нажрался в клубе, подцепил эту малолетку и в приказном порядке сказал мне топать домой вместе с тобой.
- Зачем?
- Ну откуда я знаю, извращенец? Наверное, чтобы я послушала твои стоны. Кровать вообще поменяй, она у тебя скрипит ужасно, я долго уснуть не могла.
- Ты подслушивала, а не подглядывала случаем?
- Ты издеваешься, да? Зачем вообще ты меня домой потащил? Я как раз с Ваней разговорилась, пока Шуша там, на танцполе зажигала.
- Во-первых, он ей не изменяет, так что просто закатай губы. Мир в Ваню не упёрся. Во-вторых, могла не идти, если не хотела. Зачем пошла?
- Ты как-то странно всё это говорил вчера. Не знаю, вообщем, я подумала, что надо идти, а то мало ли что.
- Так, ясно. Оставим деликатную тему. А что там за девчонка в спальне? Как зовут, откуда?
- Ну ты даёшь! Откуда я знаю, как её зовут? Прицепилась к тебе в клубе как банный лист. Я уж ей намекала, чтобы отлепилась, но она упорно шла домой с нами.
- Мы что пешком домой шли?
- Да. И ты тоже хорош. Разорался, мол, малявка идёт ко мне. И никаких гвоздей. А потом ей секс-марафон устроил.
- Если бы её не было, Лиса, я бы затащил в постель тебя и устроил секс-марафон тебе.
- Это не смешно, Ян. И вообще, мы друзья.
Друзья, друзья… Я пристально смотрел на неё и видел, какие мы друзья; лицо в румянце, дыхание замерло, глаза блестят слишком сильно, зрачки чересчур расширены, учитывая яркий солнечный свет. Она вся замерла. Казалось, она ждёт, чтобы я встал и подошёл к ней, а там… будь, что будет. Какие к чёрту друзья. Это всё было и раньше, только почему я этого не замечал? Я решился. Это как в омут с головой, неизвестно, что будет потом: выплывешь ты или останешься. Сейчас я хотел её, она меня, а остальное должно гореть, синим пламенем. Меня даже не волновало присутствие третьего лица в спальне, и Лису, похоже, тоже. Нас разделял только стол, я медленно встал, Лиса напряглась, кажется, она хотела этого больше меня…
Тут, по всем законам жанра раздался голосок:
- Привет…
Я оглянулся и увидел маленькое, симпатичное, лохматое существо.
Та-а-к… Понятно, на правах радушного хозяина я начал суетится, усаживая гостью за стол. Чай, кофе, потанцуем? Хотя, натанцевались уже. Краем глаза я отмечал выражение Лизкиных глаз. Она злилась, она кипела от досады. Но, спасибо ей, решила вытащить меня из довольно затруднительного положения. Ей-то ведь простительно не знать имя ночной гостьи, в отличие от меня.
- Как тебя зовут?
- Мушка…
- Мушка… - просюсюкала Лиза в бешенстве. – А нормальное имя у тебя есть?
- Машенька.
- Так, Мария, - продолжала Лиса строгим голосом – а, сколько же нам лет?
- Пятнадцать.
Лиса задохнулась от возмущения и метнула в мою сторону дикий, уничтожающий взгляд. Меня-то самого повело куда-то в сторону. Дела-а-а… Несовершеннолетняя, но отнюдь не девочка, судя по моей расцарапанной спине. В памяти что-то прояснялось. Я полез в холодильник, спрятавшись от Лизкиного взгляда.
- Далеко живёшь?
- Нет, через квартал.
- Сейчас, короче, одеваешься, а я тебя провожу домой. Скажешь, что ночевала у меня.
- А зачем? У меня мама нестрогая, она никогда не ругается, если я ночую не дома, и особо не расспрашивает.
- Так, мне двадцать два, тебе пятнадцать, значит слушаться меня. О.К.? Я сейчас одеваюсь, ты приводишь себя в порядок, и мы выходим.
- Лиза, дай её хоть чай попить спокойно.
- А тебе, Ян, вообще никто права голоса не давал.
Лиса, возмущённо фыркнув, убежала в зал одеваться. Машка, пытаясь распутать волосы, присела за стол и дула в чашку с чаем, которую я поставил перед ней.
- Это кто, твоя подружка?
- Нет, это мой друг.
- А чего она так кипятится? Я думала – ревнует.
- Ну, ревнует, наверное, по-дружески.
Про себя я подумал, что нет ничего страшнее неудовлетворённой женщины, и мне даже стало жаль Машу. Я хорошо знал, как Лиса может изводить человека. Пробовать сейчас отбить Машку из Лизкиных рук, не стоило даже и думать.
Я решил помочь малютке распутать её шикарную гриву и взял в руки гребешок. Машенька сладко потянулась и как-то порочно выдохнула.
- А здорово было, да? Никогда ещё не встречала такого сильного мужчину.
- Хм…
- Может, встретимся ещё как-нибудь?
Я задумался над этим лестным предложением. Это было заманчиво, встретится в трезвом виде и насладится этой девчонкой. Я уже собирался записать её телефон, но тут в кухню влетела фурия Лиса. И увела из под носа моё наслаждение, прошипев напоследок, что ещё поговорит со мной. Мы с Машей с сожалением помахали друг другу, и дверь за ними закрылась.
Прибравшись в квартире, я развалился на диване, и перед моими глазами предстали сцены одна соблазнительней другой. Объектом моих фантазий, понятное дело была Лиса. Я её вожделел, жаждал и ждал. От нечего делать, я решил позвонить Булату, наконец-то вспомнив, что история про него, а вовсе не про меня, любимого.
Бублик оказался дома.
- Привет, Булочка.
- О, надо же! Собственной персоной, сам звонишь. Не иначе, как случилось что-то из ряда вон выходящее.
- У меня вопрос. Ты когда-нибудь просыпался рядом с малолеткой, имя которой даже не знаешь?
- Нет, ты же знаешь, у меня Вероника.
- Знаю, знаю, зануда. Неужели у тебя нет ни одной скабрезной истории?
- Ну,… однажды я перепил и у меня не стоял. Хотя мы очень пытались, знаешь…
- Ужасней истории не слышал. Что, вообще ничего интересного у тебя в интимной жизни не происходит?
- Ну, у меня же…
- Знаю. Вероника. Ты, похоже, до неё, вообще девственником был. Ладно, в общем. Ещё одна проблема. Я ужасно захотел друга.
- О, очень лестно для меня, но ты же знаешь…
- У тебя Вероника. Жаль тебя разочаровывать, но речь не о тебе, Булочка.
- И кто же удостоился, сей почётной роли?
- Лиса.
- М-да. Сложно.
- Ты хоть что-нибудь можешь посоветовать в данной ситуации?
- Пожалуй, что нет. Может, лучше о радио поговорим.
- Этого и следовало ожидать от тебя.
- Ты же знаешь…
- Ещё раз произнесёшь это, я тебя убью.
- Хорошо. А что сама барышня?
- Она тоже хочет.
- Уверен?
- Знаю.
- Ну и в чём проблема?
- Боюсь разрушить хрупкую дружбу.
- Вечная диллема. А серьёзные отношения предложить ей не хочешь? Переход, так сказать, на качественно новый уровень.
- Я, кажется, к этому не готов.
- Ну, милый друг, ты, кажется, хочешь и рыбку съесть и кое-куда сесть.
- Так и знал, что ты поддержишь меня в моих начинаниях. Спасибо.
- Ты что там, обижаешься?
- И не думаю. Просто мне пора. Пока, Бублик.
- Ян, подожди…
Поздно, я уже положил трубку. Побрёл на кухню, готовить себе обед. Я всё-таки подспудно надеялся, что Лиса придёт, хотя бы для того, чтобы дать мне нагоняй за Машку. Сейчас я смеялся над собой, и над звонком Булке. Чего я на самом деле ждал? Итак…
Однажды Бублик решил, что влюбился. Пассию звали Настя. Я почти не помню эту историю. Девочка была гораздо младше, и попросту говоря, издевалась над Булатом. Тогда он ещё не работал на радио, он туда только названивал в любой свободный интерактив. Глядишь, сейчас эта история могла бы повернуться совсем по-другому. Маленькие девочки очень падки на знаменитостей, а как бы я не подтрунивал над Булочкой, он всё-таки сейчас знаменит в определённых кругах города. Он трудоголик, пишет отличные спичи, замечательно научился сводить музыку, и в то же время добрый, отзывчивый и абсолютно не зазнающийся человечек. Допускаю, что в это самое время эта самая Настя сидит и кусает себе локти, недовольная таким поворотом событий. Впрочем, она уже вышла замуж.
Итак, в то время нежному Булату, кажется, больше нравилось страдать, чем любить, чем он с успехом и занимался. А начинающей крутить мозги парням старлетке нравилось изводить Булку, зная о его любви. Что может быть прекрасней сидеть напротив человека, который тебя любит, и с садистским наслаждением рассказывать о своей очередной любови, о том, какой он красивый, богатый, крутой, взрослый, модный, и как он ЭТО делает.… Только истории менялись каждую неделю, дольше семи дней эти красавцы рядом со старлеткой не задерживались. Булат всё это терпеливо выслушивал, плакал (буквально плакал), пока, наконец, она не заявила, что выходит замуж за очередного старпера. До сих пор не понимаю, как можно быть настолько чёрствой, чтобы до такой степени издеваться над человеком. Но всё хорошо, что хорошо кончается. Теперь у Бублика есть Вероника и у него есть Мечта, точнее Желание сделать их жизнь интереснее и достойнее. Ура, Бублик!
Я несколько дней не находил себе места. Лиса не появлялась и даже не звонила. Я тоже не стал ей звонить, то ли из принципа, то ли из гордости. Я прокручивал в голове всевозможные варианты нашего диалога, ожидая, что вот-вот раздастся звонок, и Лиса с ходу набросится на меня, ругая за долгое молчание. Я будто страдал, и мне, кажется, это нравилось.
Я нашёл себе новое занятие. Подхватил фотоаппарат, и каждый вечер ходил по городу, выискивая любопытные сценки из городской жизни. Гулял по парку, среди парочек и молодых мамушек. Мне было одиноко и не хватало Лисы, хотя бы просто как друга. Но искусство постепенно захватило меня, так что я перестал думать обо всём этом. Сейчас главной заботой стало поймать удачный кадр, успеть запечатлеть время, найти нужный ракурс. Дома, чтобы не скучать, я обложился книгами по искусству фотографии и журналами «Фотомир», или что-то в этом роде.
Прошло около двух недель, и в один прекрасный вечер случилось то, что я так долго ждал. Раздался звонок в дверь…
За порогом стояла Лиса. Я молча затащил её домой, сгрёб в охапку и прижал к стене.
Это было кощунственно. Она пришла отчитать меня за аморальное поведение, а вместо этого сейчас билась подо мной, пока я, изголодавшийся, наказывал её за долгое молчание, за издевательство надо мной, за моё вынужденное воздержание. Наш праздник плоти длился долго. Счастливые часов не наблюдают, хм. Обессиленные, мы уснули. Когда проснулись, всё началось заново. Мы бросались друг на друга, компенсируя всё время нашей дружбы, которая, теперь это было ясно, осталась в прошлом. Мы узнавали друг друга, открывая неведомые грани. Нам не хотелось говорить, мы говорили слишком много, пока были друзьями. Нам хотелось наслаждаться друг другом, словно мы боялись, что это кто-то у нас может отнять.
Я уже не следил за временем, и её это, похоже, мало волновало. Мы неделю не выходили из дома, вылезая из постели только в душ, да перекусить что-нибудь на скорую руку. Моё сердце больше не могло этого выдержать, и первыми моими словами, спустя всё это время, было:
- Лиса, я тебя люблю.
Она укусила меня за плечо.
- Ты сволочь.
- Да?
- Да, ты заставлял меня страдать.
- Прости.
- Сейчас-то что будет? Что изменится?
- Страдать ты больше не будешь, я надеюсь.
- Ты обещаешь?
- Да. Лиса, ты меня любишь?
- Что за вопрос.
И тут она сделала неожиданную вещь. Она расплакалась. Моё сердце захлестнула немыслимая нежность. Я сжал в объятиях её нежное, тёплое тело и знал, что больше никуда её не отпущу. Теперь я был готов предложить Лисе самые серьёзные отношения, да и вообще положить весь мир к её ногам. Что и говорить, она сделала меня счастливым, и теперь я хотел сделать счастливой её. Вся моя жизнь и весь я целиком и полностью принадлежали моей подружке. Моей Лисе.
Я оставлю нас, пожалуй, и дальше любить друг друга, памятуя о своём заявлении, что эта история всё-таки о Бублике. А я всё про себя, да про себя, ненаглядного.
Некоторое время Булат спокойно работал на новом месте. Но предвыборные баталии ещё больше разгорелись во время второго тура. Людей в третий раз заставляли выбирать старого президента. Булочка, вдохновлённый успехом своих политических статей, и войдя во вкус амплуа политтехнолога и «злостного пиарщика», решил принять непосредственное участие в судьбе родины. И вот что из этого вышло…
Предоставим слово комраду Бублзу. Ваш выход, комрад. (А я прокомментирую, если никто не против).
- Вообщем, работаю я теперь на «Булгаре». Хотя уместнее было бы сказать – работал, так как вот уже несколько дней весь наш коллектив находится в административном отпуске. Что будет дальше – неизвестно.
Ты спросишь, в чём причина? Отвечу, что в канун этих пресловутых выборов мы начали в своём эфире освещать события, происходящие вокруг. (Без твоих спичей явно не обошлось, а?) Информацию мы давали актуальную и объективную, в отличие от рептильных, президентских СМИ. (Я так полагаю, что информация никогда не может быть объективной для всех, это всего лишь ВАШЕ мнение)
И вот в один прекрасный день пришли бравые ребята, да демонтировали нам передающую антенну. (Забыл, где живём?)
Первые три попытки помешать нам, говорить правду у них провалились. Последняя удалась. (…) (или всё же добавить?)
Сначала эти выродки обесточили целый жилой 14-этажный дом, в котором мы арендуем помещение. Заблокировав двери нашего офиса, они захватили дом, войдя через парадный вход. Захватчиками были около двадцати человек в рабочей одежде, у двоих имелись циркулярные пилы. Плюс такое же количество сотрудников милиции, вооружённых автоматами. (Голливуд отдыхает)
Блокировав подъезд, они забрались на крышу и распилили нашу антенну на четыре фрагмента. Никаких законных оснований для этого у них не было, они нам даже свои удостоверения не показывали. (А ты надеялся и верил?)
К моменту уничтожения антенны, наши сотрудники сумели выбраться через окно. (С какого этажа ниндзя прыгали?) Выбравшись, они провели съёмку на видео и фото камеры. Постепенно из подъезда стали выходить люди: как вандалы, так и обычные жители жилого дома, которых около часа незаконно не выпускали наружу. (Люди никогда не спорят с властями; могли бы выйти, если бы знали свои права)
Заметив объективы камер, варвары начали разбегаться, закрывая лица кто чем может. Сотрудники милиции поступили ещё более «мужественно»: они выломали дверь чёрного хода и убежали, перепрыгнув через забор. (Могло быть хуже; почему они не разбили вам эти камеры?)
В данный момент, на эти действия заведено уголовное дело. Посмотрим, кого посадят… или оправдают…. (Надежда умирает последней)
Мы, как я уже сказал, сейчас не вещаем. Оборудование разобрано, коллектив в отпуске. Несмотря на это, на нашей частоте играет танцевальная музыка, некие нехорошие люди поставили передатчик, настроенный на нашу частоту, и транслируют в эфир то, что хотят. (Здесь ты, скорее всего, ошибаешься,… эфир сейчас загружен настолько, что любая свободная частота забивается чем угодно, ничего противозаконного)
Вот такой творится беспредел. Совсем потеряли совесть в борьбе за власть!
Браво, комрад! Интересный боевик нам сейчас рассказали, товарищи. Мои комментарии вам уже известны. Добавлю лишь: Что же это делается!!! Экспрессии побольше бы надо, комрад Бублз, когда говорите о таких вещах. Где ваши стенания? Где ятаган и огонь? Доколе злобные узурпаторы будут измываться над бессловесным, беззащитным, бесправным стадом, именуемом социумом! Можете, товарищи, назвать меня сейчас асоциальным психопатом! Назовите, если вам от этого станет легче! Но бороться мы должны! Мы шепчем в негодовании, сидя на кухнях, внимательно оглядываясь на тараканов, не дай Бог, вражьи шпиёны.… А слабо статейки тиснуть в пару газеток? Всё равно не напечатают, выкинут? Верно! А пробовали? Вместо того чтобы рассуждать! Да, пресса сейчас продажная, грязная шлюшка. Но если разослать своё мнение в сто изданий, уж одно то не побоится напечатать, даже если на следующий день закроют. Да не закроют, слишком веские основания нужны для этого. И вообще у них приписочка на такой случай имеется, что, мол, мнение редакции может не совпадать и так далее, по тексту.
Всё это единичный случай из миллиона. Мы смирились, что живём в бесправном государстве, мы смирились, что живём почти на военном положении, мы смирились, что над нами смеётся весь мир, мы смирились, что правят бюрократы и чиновники и им наплевать на нужды маленьких людей. Мы смирились, терпим, ждём и прощаем. Доколе будем мириться?!! Насколько ещё нас хватит?!! А навечно.… И не надо строить иллюзии по этому поводу. Некрасов, Добролюбов и иже с ними тоже ждали. Не дождались. Русского Бунта не будет. У нас огромная страна приспособленцев, приспособились, кто как успел, кто как сумел, и живут потихоньку. Ну его… будешь бунтовать, последнее потеряешь. Куда приятней на кухне с соседом пузырёк раздавить, побурчать с недовольным видом (все мы сейчас критики), да? А на площадь… нет, спасибо. «У меня в роду ни Рылеевых, ни Бестужевых… я человек маленький…». Ну и живите себе с Богом, как хотите и умеете. Только прекратите жаловаться в таком случае, прекратите ныть! Да, комрад Булат, зря Вы возмущаетесь. Привыкайте. Так теперь всегда будет…
Что-то я завёлся малость. Гораздо приятней вспоминать Бублика в детстве. Вы не против?
Однажды маленький Булатик возомнил себя великим парикмахером-стилистом, аки Сергей Зверев. Объектом его экспериментов стал ещё более маленький братик. Юный гений решил воплотить в жизнь предел своих детских мечтаний – причёску «под Горбачёва». В пылу подготовки достойной смены стареющему советскому политику, Булатик не заметил грозного всевидящего ока бабушки, которая не знала, за что хвататься в тот момент: за валидол или за ремень. Схватившись за всё сразу, ею было принято мудрое решение препроводить непризнанного гения в угол, а жертву неудавшегося эксперимента, из Горбачева пришлось превращать в призывника и отправлять в таком виде в детский садик. Единственное о чём жалеет до сих пор Бублик, это то, что он не успел-таки вывести чернилами на лбу жертвы вожделенное родимое пятно. М-да, тогда бы бабулю, пожалуй, схватил родимчик. «А счастье было так близко…» - любит приговаривать Бублик. И вот, поди, догадайся, что он имеет ввиду.
Вообще, конечно, если я сейчас буду вспоминать разные истории из жизни этого словоохотливого чудовища, то рано или поздно, когда эта история попадётся ему на глаза, он устроит мне «тёмную». Или пыльным мешком из-за угла… Кто знает, что от него можно ожидать. Нежное хрупкое создание полно сюрпризов. Это из той серии, что в тихом омуте… утопилась Катя Кабанова. Н-да. Понесло меня. Как Остапа.
Посему, вернусь к самому себе, в объятиях Лисы находящемуся. Ура.
Как это всегда бывает, после так называемого «медового месяца», проведённого по большей части у меня дома, наступили будни. Лисе надо было возвращаться на работу, её отпуск, который она вместо - «на море», провела на мне, кончался. Мне же пришла пора задуматься о дипломной работе.
Я, честно сказать, немного беспокоился о наших отношениях, тем более что за пределами постели, она по старой памяти продолжала относиться ко мне как к другу-подружке, хотя платонический Ванечка был определённым образом благополучно забыт. Но оставались другие многочисленные поклонники. Что же ею двигало? Любовь ко мне или женское самолюбие? Если вы думаете, что женщина-шлюха плохо, а мужчина-кобель хорошо, вы не то чтобы заблуждаетесь, а находитесь, как и многие, под воздействием расхожих стандартов, клише и штампов. Есть порода женщин-кобелей. Это не те, которые раздвигают ноги для всех. Это те, которые заставляют понравившихся мужчин раздвигать ноги. Эта порода женщин, равно как и такие же мужчины, весьма обеспокоены своей бесконечной привлекательностью, притягательностью, и эффектом, который они производят на противоположный пол. Это порода охотников, которые получают то, что они хотят. Их выдержке можно только позавидовать, они способны наблюдать за своей жертвой месяцы, а то и годы, попутно удовлетворяя свои нужды с другими, менее твёрдыми морально и нравственно.
Поймите, в бытность другом Лисы, я слишком хорошо узнал её. Она была именно охотницей. То, что мы с ней просто дружили, было лишь счастливым стечением обстоятельством. Рано или поздно, так и так, взыграл её инстинкт, её женское самолюбие было мною искусно задето. Не зря же я тащил её домой, после «Авиатора», чтобы практически на её глазах заниматься сексом с другой девушкой, которая по идее даже в подмётки Лисе не годится. Но я, конечно, не мог предположить, что меня так «зацепит». Что она обо всём этом думает? Видит ли меня в своей будущей жизни? В каком качестве? Что-то будет дальше? Где же интрига? А она обязательно будет, я это чувствую. Но, по крайней мере, я хочу, чтобы Лиса была со мной. Я даже готов простить все её будущие измены, лишь бы она не исчезла из моей жизни. Я даже допускаю мысль о том, что мы можем вернуть стадию дружбы, или наоборот остаться лишь любовниками. Да, я влюбился, всё время думал о Лисе, мучался сомнениями и вопросами, но не мог поговорить с ней об этом. Я и в своих глазах-то выглядел слабаком, а Лиса любит сильных мужчин. У неё вообще искажённое восприятие мужских особей. Её послушать, так все мужчины всего лишь роботы, которые работают, «делают деньги», едят, спят, трахаются, смотрят футбол, выпивают на выходных с друзьями в сауне и т.д., но, упаси Боже, не думают, не сомневаются и уж тем более не страдают. А те, кто страдают? Да это не мужчины вообще: тряпки, слюнтяи, мамкины сынки и, вообще, педики. Вот.
Ну и как после этого я мог с ней о чём-то говорить? Видишь «о чём-то», читай «о чувствах». Пока и так всё шло хорошо. Она прибегала ко мне после работы, мы гуляли, ходили в кино, сидели в маленьких полутёмных барах или предавались разврату в клубных чил-аутах. Словом, образцовая молодая пара.
Бублик, кстати тоже любил предаваться разврату в неположенных местах. Оно и понятно, конечно, дома родители в счастливом неведении относительно действий своего чада. Но КАК он мог подбить на это Веронику, барышню во всех отношениях положительную, для меня до сих пор Загадка Века.
Наконец, наступил момент истины. Пришло время не только подумать о дипломной работе, а делать её. Я был абсолютно счастлив, но в голове постоянно вертелся диалог такого рода:
- Что бы ты дал человеку, у которого всё есть?
- Я бы дал ему в челюсть.
И я ждал, когда же судьба въедет в мою довольную физиономию правым хуком или вообще отправит меня в небытие мощным нокаутом.
Напрягаться по поводу дипломной особо не хотелось, поэтому я решил защититься как фотокорреспондент. Конечно, для этого требовалась целая серия замечательных снимков, с приложением в виде сногсшибательных аннотаций. Оглядев город критическим взглядом, я не нашёл ничего интересного и примечательного, кроме, пожалуй, коммерческого жилищного строительства. Для меня это было, конечно, скучно. А что было для меня весело, могло, не понравится Комиссии. Посему решив не шокировать много- и глубокоуважаемых «судей» видами стрип-шоу и фоторепортажем о неустанных и неугомонных труженицах отечественного стриптиза, я звонил на военный совет Бублику. Великий и Могучий незамутнённый разум Бублика заработал довольно мощно, но фонтанировал лишь одной идеей – потрудится на ниве радио-медиа. Что ещё он мог предложить! А в качестве кого, позвольте спросить? Ах, редактора? Нет, спасибо, ешьте сами.
За вдохновением я отправился в библиотеку. Просмотрев прессу за прошлый и текущий год, на что у меня ушло несколько дней, я выделил для себя несколько актуальных тем. И великое решение пришло.
В принципе эта идея приближала меня к моей Мечте – увидеть весь мир. А ещё меня вдохновил рассказ моего друга художника Артура, который прошлым летом катался в довольно мирную Абхазию за вдохновением и вернулся очень довольный. Итак, все живы, здоровы, я принял решение уехать в Грозный, поснимать то, что осталось от некогда красивого города.
Всего моя поездка заняла полтора месяца, две недели я провёл в Казахстане, в качестве разминки, так сказать. Конечно, Чечня и Казахстан отнюдь не рядом, но в последнее время так много говорят о развитии Казахстана, о том, что он давно обогнал Россию в экономических показателях, что я просто не мог устоять от соблазна.
Ничего такого в Казахстане я не заметил. Не знаю, какие там нововведения присутствуют в обществе, для меня стало очевидным лишь «перетаскивание» столицы в Астану. Что это – символ отказа от всего старого? Было бы здорово, если бы все проблемы решались подобным образом.
Грозный же, вместе с Чечнёй в целом, оставили мне довольно тягостное впечатление. Я не хочу говорить об этом, вспоминать, рассказывать. Есть у меня в архиве памяти такой момент. Один человек с нашего факультета блестяще защитил диплом «Работа журналиста в горячих точках», используя сведения о Карабахе, Чечне и Ираке. Работа его изобиловала примерами, советами и прочая, прочая… короче, «идиотам просьба не беспокоиться». Всё было бы прекрасно, если бы он сам там был. Но я-то точно знаю, что диплом он подготовил, не выезжая за приделы родного города. Поэтому и защитил его с блеском. Ему было легко об этом говорить. А мне нелегко. Я слабак, который вернулся с ворохом пёстрых фотографий и кучей информации и у которого совершенно не осталось сил готовить по выбранному профилю ещё и дипломную работу. Я уж было крамольно подумал, а не купить ли мне готовую «дипломку», как сделало это большинство моих сокурсников, но эта хандра довольно быстро прошла. Я отдохнул и занялся своей работой.
А теперь о сюрпризах…
Бублик женился. Да-да, а свадьба пела и плясала. Справедливости ради, Бублик признался, что скромненько так, тихо она, правда, плясала, но всё же имела место быть. Вот так. Ну а другу, коим я себя считал, ни словом, ни намёком. Ну, да, я был далеко, но ведь был у него мой адрес, был! Мог бы, и телеграфировать, дабы я имел возможность его поздравить. А я не имел, следовательно, и не поздравил. Чем и займусь сейчас. Поздравляю, Булочка. Поднимаю бокал за «сбычу мечт»! Да. Ведь мечтал же Бублик делать свою жизнь вместе с Вероникой. Именно делать, а не делить. Делать интереснее, прекраснее и достойнее. Всего, значит, им, и побольше.
Ну, второй сюрприз, понятное дело был болезненный. Вот и интрига, так её…
В день моего приезда Лиса потащила меня в один модный ресторан отметить это событие. Мы провели замечательный вечер и ещё более замечательную ночь. Я, кажется, никогда не был столь счастлив.
- Ян, а я замуж выхожу.
Как вы думаете, это хук или уже нокаут?
- За меня?
- Нет, конечно, дурачок. Ты его не знаешь. Хороший парень, я вас познакомлю.
Вот именно, дорогая, я дурачок. И буду вообще полным ослом, если соглашусь. Я только смог выдавить: «Не надо», а потом очень долго лежал молча, глядя, как она одевается и уходит похозяйничать на кухне. «В последний раз» - прошептал я себе. Очнулся я от оцепенения лишь, когда она заглянула в спальню и потащила на кухню пить чай с бутербродами. Милые посиделки с бывшей подружкой. Я жевал её стряпню и думал о своём под её участливым взглядом. Да, я полностью ушёл в себя, но если вы думаете, что я жалел себя, то вы очень ошибаетесь. Я почему-то вспомнил певца Шуру и представлял, как он плачет, когда его бьют любовники. По-бабьи тяжело, с надрывом и воем… Забавно, да? Что это было – защитная реакция организма на шоковое состояние? Вообщем, как бы там ни было, зрелище пред очами моими было настолько сильным, что я не выдержал и начал хихикать. Довольно по-идиотски. Наверное, со стороны так и выглядело, что я умом тронулся. По крайней мере, Лиса заботливо поинтересовалась, что со мной:
- Хочешь, может, поговорим?
- Зачем?
- Ян, нельзя же быть таким чёрствым. Надо поговорить, чтобы не было недопонимания, ну, недоразумений в дальнейшем.
- В дальнейшем?
- Конечно, мы же друзья и будем друзьями всегда, да?
- Друзьями?
- Ян…
- Хорошо, если уж тебе хочется поговорить, я начну с банальностей. Как же я? Что со мной?
- Мы останемся друзьями. Не думаю, что ты когда-нибудь решил бы на мне женится. А у меня возраст…
- Я хотел сделать тебе предложение.
- Не обманывай сам себя, Ян. Я тебя очень хорошо знаю, и понимаю с полуслова…
- Цитата – Не надо понимать меня с полуслова, дайте договорить – конец цитаты. Вячеслав Куприянов, см. Уходи.
- Ян, мы же любим друг друга, мы должны быть друзьями…
- Запомни, никто никому ничего в этом мире не должен. И уж, если ты так цепляешься за эту дружбу, то ты мне не нужна, как друг. Мне нужно было твоё тело. Мне нравилось с тобой трахаться, понятно? Как друг ты ничего собой не представляешь. Уходи.
Конечно, я делал ей больно. Я видел, как её хлестнули эти слова. Как лошадь по глазам кнутом. Это больно, очень больно. Она вскинулась вся, вскочила. На секунду мне показалось, что она меня ударит. Нет, она просто стояла и смотрела на меня своими тёмными красивыми глазами. Конечно, она всё поняла, она не дура, чтобы не отличить блеф от правды. Но в этот момент я её ненавидел. Ненавидел за её предательство, за её понимание, за свою слабость. Видно было, что она хотела что-то сказать, но передумала, развернулась и молча ушла. Ушла из моей жизни. Навсегда, я думаю.
А я остался один. Почти сломленный, почти раздавленный и уничтоженный. Я плакал, понятное дело. Мужчины тоже умеют плакать, только делают это наедине. Я знал, что это отчаяние меня скоро оставит, отпустит, а пока… оно меня полностью захлестнуло. Нельзя так с любовью, понятно вам всем? Любовь надо беречь, холить и лелеять. Лучше любви ничего нет в нашей жизни. Её нельзя швырять, топтать, уничтожать. Не надо, слышите?
Ладно, оставим меня страдать и зализывать раны в одиночестве. А сами поговорим о чём-нибудь отвлечённом, метафизическом или виртуальном. А может, я вспомню ещё что-нибудь о Великом Бублике. Про эту звезду широковещания, которая ярко светит для узкого круга друзей и поклонников. Ура.
На самом деле не об этом я хотел сказать вовсе. И понятно, что эта история не вышла о Булате. Она опять обо мне, о моих мыслях и чувствах, о повседневности бытия, моего, в данном случае. И не должно быть это интересно никому, кроме меня, по сути дела. Но ведь есть Мечта. Это Мечта о том, чтобы кто-то это понял, хотя я не устаю пижонски заявлять, что не стремлюсь быть понятым. Может, и не стремлюсь, но хочу этого с огромной силой. Можно так хотеть – с силой? Или хотеть – это всегда желать? Это всегда с желанием стремиться?
И опять не об этом я хочу сказать. Я всё о Мечте. Что есть Мечта? Неужели достижение того, к чему стремишься? Вполне возможно, что для кого-то Мечта сейчас измеряется в денежном эквиваленте. А я не хочу мириться с постулатом, что деньги правят миром. Может, по-детски звучит моё заявление, но не хочу и не буду. Мечта – это бессмертие. Мечта есть вечность. Мечта – это выйти из дома и взлететь, взмыть в небо, (и почему люди не летают, словно птицы, да?). Мечта – это в открытый космос без скафандра и чтоб дышать спокойно. Мечта – это жизнь на Марсе. Мечта – это смотреть в глаза любимому человеку и говорить без слов, и чтоб без упрёков и недопонимания всю жизнь, рука об руку. Мечта – это мир во всём мире, без страданий и болезней. Мечта – это, чтобы внуки и правнуки, а хотя бы дети - чтили. Мечта – это утопия…
А то, чего можно в этом мире добиться – это не Мечта, это – желание. Даже если ты этого не достигнешь: не успеешь или не сможешь, всё равно это просто желание, Бублик. А Мечта должна быть абсолютно недостижима, на то она и Мечта. Да, она может быть абсурдной, и, конечно, тайной, но ты пронесёшь её через всю жизнь, и она будет давать тебе силы просто жить. Хотя бы просто жить, понимаешь?
Вот и моё заявление, о том, что я хочу быть понятым рано или поздно, это Мечта или желание? Если Мечта всё-таки, то значит несбыточная, да? А как, по-вашему?
Почему я выбрал своего друга для этого повествования? Потому что Бублик – это добро. Зло в мире присутствует определённо, но предполагается, что добро, даже слабенькое и болезненное, неумелое, растерянное и сбитое с толку, обязательно победит. У Бублика спокойная, добрая и хорошая жизнь. В ней нет вывертов, по крайней мере, таких, какими судьба наградила Тыкву, уже монаха Анатолия, простите. Но в этом и заключается её прелесть. Очарование этой простой жизни. Человек может каждый день проживать счастливо и интересно. В его жизни есть смысл, есть надежда, стремление к чему-то, Мечта, наконец, пусть даже облачённая в форму желаний. Но ведь она поддерживает его и даёт ему силы.
Я тоже стремлюсь к этому. Пока лишь стремлюсь, но всё же, всё же…
Возможно, и я буду счастлив в этой жизни. Скорее всего, я уже счастлив, поскольку окружён потрясающими людьми. Просто моя эгоистичная, а может склонная к мазохизму натура не хочет этого замечать, а уж тем более принимать. Как же, мне ведь так нравится страдать и жалеть себя, бедного, несчастного.… Сыграй мне «Туманно»…
Сыграй мне «Туманно», слышишь?
и тыыыыысячу лет уже не такая
-
-
16.06.2009 в 23:58Я прочитал весь рассказ и даже как-то даже светлее сало!
-
-
17.06.2009 в 08:43-
-
17.06.2009 в 13:07-
-
18.06.2009 в 08:25-
-
18.06.2009 в 13:37-
-
20.06.2009 в 01:42